Культура 20 века

Формат: doc

Дата создания: 21.04.2006

Размер: 144.19 KB

Скачать реферат

План

Глава 1

  1. Фовизм, как течение

  2. Анри Матисс

Глава 2

  1. Кубизм, как течение

  2. Пабло Пикассо

Глава 3

  1. Дадаизм

Глава 4

  1. Сюрреализм, как течение

  2. Сальвадор Дали

Глава 5

  1. Поп-Арт, как течение

  2. Деятели Поп-Арта

    1. Роберт Раушенберг

    2. Энди Уорхол

    3. Рой Лихтенстейн

Глава 6

  1. Василий Кандинский художник течения абстракционизм

  2. Марк Шагал

  3. Казимир Малевич художник течения суперматизм

  4. Илья Глазунов

Литература

Глава 1

1.1 Фовизм, как течение

Фовизм (от фр. fauve – дикий) – название течения во французской живописи 1905-1907гг., которое представляли А.Матисс, А.Марке, А.Дерен, Р.Дюфи, Ж.Руо, М.Вламинк. Когда на парижской выставке 1905 года были продемонстрированы полотна экспериментировавших художников, оставлявшие у зрителя ощущение исходящих от картин энергии и страсти, один из французских критиков заклеймил авторов словом les fauves – “дикие звери”. Случайное высказывание вошло в историю, закрепившись как название за течением. Художественной манере фовистов были свойственны стихийная динамичность мазка, стремление к эмоциональной силе художественного выражения, яркий колорит, пронзительная чистота и резкие контрасты цвета, интенсивность открытого локального цвета, острота ритма. Фовизм выразился в резком обобщении пространства, рисунка, объема.

Характеризуется предельно интенсивным звучанием открытых цветов, сопоставлением контрастных хроматических плоскостей, сведением формы к простым очертаниям при отказе от светотеневой моделировки и линейной перспективы. Группа заявила о себе на парижских выставках 1905-1907 гг., однако вскоре объединение распалось, и творческие пути участников разошлись. Название направление отражает реакцию современников на поразившую их экзальтацию цвета, "дикую" выразительность красок.

Картина Мориса де Вламинка “Цирк”, в котором автор явно пренебрегает законами перспективы, сводится к яркому цветовому пятну, в котором приблизительно обозначены через элементарные геометрические формы цирк-шапито и окружающие его здания. Стремительные широкие синего, оранжевого, розового цветов создают особую эмоциональную напряженность образов. Вламинк, по профессии гонщик-велосипедист, начинает рисовать после встречи с Андре Дереном, через пять лет он становится полноправным членом группы фовистов, наряду с Анри Матисом, Дереном и Жоржем Руо. Ряд лучших работ Вламинка относится именно к фовистскому периоду его творчества. В 1907 году художник обращается к работам Поля Сезанна и под их впечатлением отказывается от яркого колорита, который становится теперь у Вламинка несколько приглушенным.

Ироническое прозвище "les fauves" ("дикие") было дано современной критикой группе живописцев, выступивших в 1905 году в парижском "Салоне независимых" (А. Матисс, А. Марке, Ж. Руо, М. Вламинк, А. Дерен, Р. Дюфи, Ж. Брак, К. ван Донген и др.). Исходящее из наблюдения натуры, но придающее самодовлеющую ценность живописным приемам, искусство фовизма заключало в себе эстетический протест против художественных традиций XIX века. Разных по индивидуальному складу мастеров на короткий срок (1905-1907 гг.) сплотили тяготение к лапидарным образным формулам, колористическим контрастам и острым композиционным ритмам, поиски свежих импульсов в "примитивном" творчестве, средневековом и восточном искусстве. Лепка объема, воссоздание пространства, воздушная линейная перспектива оттесняются у фовистов непосредственной эмоциональной выразительностью интенсивного красочного пятна, звучными декоративными цветовыми построениями, служащими прежде всего для выражения ярких, но не сложных эмоций художника. В отличие от сложившегося в этот же период немецкого экспрессионизма, фовизм не имел специфической нравственно-философской окраски.

В группировку фовизма входили Анри Матисс, Жорж Руо, Андре Дерен, Альбер Марке, Морис Вламинк, Жорж Брак, Рауль Дюфи, Анри Фриез, Жюль Фландрен, Кеес ван Донген. Характерные особенности фовизма: предельно интенсивное звучание открытых цветов; сопоставление контрастных хроматических плоскостей, заключенных в обобщенный контур; сведение формы к простым очертаниям при отказе от светотеневой моделировки и линейной перспективы. Плоскостная трактовка форм, насыщенность чистых цветов, энергично подчеркнутый контур обусловливают декоративность фовистской живописи. Группа заявила о себе на парижских выставках 1905,1906, 1907 гг. Однако вскоре объединение распалось, и творческие пути его участников разошлись. Название отражает реакцию современников на поразившую их экзальтацию цвета, "дикую" выразительность красок. В фовизме были общие черты с одновременно возникшим экспрессионизмом.

    1. Анри Маттис

Анри Эмиль Бенуа (31.12.1869, Ле-Като, Пикардия, - 3.11.1954, Симьез, близ Ниццы), французский живописец, график и скульптор. Учился в Париже - в академии Жюлиана (с 1891) у А. В. Бугро, в Школе декоративных искусств (с 1893) и в Школе изящных искусств (1895-99) у Г. Моро; копировал произведения старых французских и голландских мастеров. Испытал влияние неоимпрессионизма (главным образом П. Синьяка), П. Гогена, искусства арабского Востока, в известной мере - древнерусской иконописи (одним из первых на Западе оценил её художественные достоинства; в 1911 посетил Москву). В 1905-07 лидер фовизма.

Начиная со 2-й половины 1900-х годов Матисс утверждает новый тип художественной выразительности, используя лаконичный, резкий и в то же время гибкий рисунок, остро ритмизованную композицию, контрастное сочетание немногих цветовых зон, то интенсивно ярких и локальных (панно для особняка С. И. Щукина в Москве "Танец" и "Музыка", оба - 1910, Эрмитаж, Ленинград), то богатых оттенками одного основного тона, полупрозрачных и не скрывающих фактуры холста ("Мастерская художника", 1911, Музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, Москва).

В сдержанно-суровой манере работ Матисса 2-й половины 10-х годов заметно воздействие кубизма ("Урок музыки", 1916-17, Музей современного искусства, Нью-Йорк); произведения 20-х годов, напротив, отличаются жизненной непосредственностью мотивов, колористическим многообразием, мягкостью письма (серия "Одалиски"). В 30-40-е годы Матисс как бы суммирует открытия предыдущих периодов, сочетая поиски свободной декоративности времени фовизма с аналитически-чётким построением композиции (фриз в Музее Барнеса "Танец", 1931-32, Мерион, штат Филадельфия, США), с тонко нюансированным цветовым строем ("Ветка сливового дерева", 1948, частное собрание, Нью-Йорк).

Творчеству Матисса в целом присущ ряд общих черт. Стремясь противопоставить бурной напряжённости жизни 20 века вечные ценности бытия, он воссоздаёт его праздничную сторону - мир бесконечного танца, безмятежного покоя идиллических сцен, узорочья ковров и тканей, сверкания плодов, ваз, бронз, сосудов и статуэток. Цель Матисса - увлечь зрителя в эту сферу идеальных образов и грёз, сообщить ему чувство умиротворения или смутной, но завораживающей тревоги. Эмоциональное воздействие его живописи достигается прежде всего предельной насыщенностью цветовой гаммы, музыкальностью линейных ритмов, создающих эффект внутреннего движения форм, наконец, полной соподчинённостью всех компонентов картины, ради чего предмет порою превращается в своего рода арабеск, сгусток чистого цвета ("Красные рыбы", 1911; "Натюрморт с раковиной", 1940; обе работы - в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина).

Как график, работая пером, карандашом, углем, в технике офорта, линогравюры и литографии, Матисс оперирует главным образом линией, тонкой, иногда прерывистой, иногда долгой и круглящейся, прорезающей белый или чёрный фон (серия "Темы и вариации", уголь, перо, 1941; иллюстрации: к "Стихам" Малларме, к "Пасифае" де Монтерлана, к "Стихам о любви" Ронсара). В 40-е годы М. часто прибегает к технике аппликаций из цветной бумаги (серия "Джаз", 1944-47). К скульптуре М. обращался с начала 1900-х годов, но особенно часто в 20-30-е годы (рельеф "Обнажённая женская фигура со спины", бронза, 1930, Художественный музей, Цюрих). Последняя работа М. - оформление интерьера (в том числе витражи) "Капеллы чёток" в Вансе, близ Ниццы (1953).

Хотя Матисс не обращался к конкретным событиям современности, непосредственно не откликался на общественные потрясения эпохи, мажорное звучание его произведений, постоянно проявляющийся в них оптимизм мироощущения отводят его творчеству значительное место в ряду гуманистических ценностей 20 века. Матисс принадлежал к прогрессивным кругам французской интеллигенции, был активным борцом за мир, с симпатией относился к СССР. В музеях Москвы и Ленинграда - одно из лучших в мире собраний произв. художника.

Посетители и критики шумной парижской выставки 1905 года увидели в живописи Матисса и его друзей в основном эксцентриаду, шутовство, безумие, дикость, неумелость или желание оскорбить вкус культурной публики. Слова вроде «зулус» или «негр» имели в их устах ругательный смысл, обозначая крайнюю дикость (непричастность к европейской культуре). Придуманная Л.Вокселем пренебрежительная кличка «фовисты» , ставшая впоследствии почтенным искусствоведческим термином, первоначально сигнализировала наличие «чужих».

Последующие пути развития французского искусства и его оценок привели к повороту на сто восемьдесят градусов. Писавшие о Матиссе гранды литературы и критики (среди прочих Л.Арагон и Р.Роллан) сумели превратить вчерашнего хулигана и дикаря в одного из полубогов прекрасной Франции. Недавний «зулус» стал в ряд классиков. Ему тоже было позволено (и даже предписано) воплощать в глазах критики и публики совершенную и гармоничную цивилизованность, которая способна прояснить и упорядочить даже самые хаотические субстанции реальности.

Имелись ли в живописи молодого Матисса те свойства и смыслы, которые обуславливали или хотя бы частично оправдывали такое превращение прежнего жутковатого Савла в почтенного Павла национальной школы живописи? Современники вначале были буквально шокированы плоской «раскраской» огромных холстов и «линиями толщиной в палец» (как с возмущением говорил Поль Синьяк).

В дальнейшем, однако, исследователи захотели видеть в ранней живописи Матисса умную рациональную компоновку и весьма расчетливый творческий метод. Исследования показали, что подготовительная работа – от этюдов до большого эскиза в размер оригинала – вполне соответствовала опыту почтеннейших мировых академий. К тому же оказалось, что Матисс вполне сознательно и рационально извлекал свои эффекты из картин старых и новых мастеров.

Дикари, идиоты и шутники обыкновенно не настолько основательны в своих творческих методах. Импульсивности, хаотичности, наивности в картинах Матисса было с самого начала очень мало. Главарь банды «дикарей», когда им занялись всерьез, оказался методическим умом, сторонником кропотливых предварительных разработок и точного расчета. Тот, кто вначале показался пугающе чужим, обернулся своим. То, что было воспринято сперва как возмутительная выходка, кривляние и эстетическая бомба, в свете науки об искусстве представилось как культурный язык высоко развитого искусства.

Напечатанное в 1908 году эссе Матисса «Заметки художника» содержит наметки тех идей и тезисов, которые впоследствии будут многократно варьироваться как самим художником, так и его критиками и комментаторами.

Смысл и пафос этой литературной акции живописца – похвалы порядку и ясности. Мастер никоим образом не желает выступать в роли разрушителя. Матисс интерпретирует свою художественную задачу как задачу эстетически синтетическую и социально полезную: его дело – упорядочить и организовать поток зримых впечатлений и сделать его человечески обживаемым. Но этот художник – не рационалистический гуманист, а скорее читальный. В многозначности слова «жизнь» в тексте «Записок» исследователи охотно видят свидетельство Матиссова преклонения перед Анри Бергсоном, которого художник читал в течение всей жизни, как полагают, стремясь укрепиться в своем целостном и текучем восприятии мира.

Матисс как бы вознамерился привлечь вольные силы жизни к улучшению общественного бытия. В этом смысле и следовало бы понимать самое знаменитое заявление художника а именно заявление о том, что он хотел бы дать спокойствие и отдых усталому, утратившему бодрость современному человеку. Если доверять этому манифесту терапии, то Матисс стремился противопоставить живительные силы природы и тела той изнурительной современной цивилизации, которая вытягивает все соки из людей и превращает их в подобие манекенов. Но художник апеллирует не к пугающей, невообразимой, опасной природе, которую ощутил Ван Гог в конце своей жизни, а к природе дружелюбной, к приятному восприятию воздуха, света, цвета и декоративного зрелища живой жизни. Он желает знаться с гуманизированной природой, которая дружески улыбается цивилизованному человеку и делает его еще совершеннее, чем он есть, если только такое возможно.

Именно такова программа первых зрелых произведений Матисса, 1908–1914 годов, в немалом количестве приобретенных русскими коллекционерами, и составляющих драгоценное ожерелье коллекций нового искусства петербургского Эрмитажа и московского Музея изобразительных искусств. Они запечатлевают эпизоды и предметы собственной мастерской художника: не нужно далеко ходить, как бы пытается он внушить зрителю, чтобы открыть безмятежные перетекания форм и сияние чистых ярких красок. Хорошо отправляться в благословенные края юга, но это не всегда возможно. Острова природной чистоты, облагороженной чувством меры и утонченностью высокой культуры, возникают там и тогда, где и когда появляется художник, которому так видится мир. Пусть это будет даже чрево гигантского современного города. Пусть это будет мансарда художника. Безделушки на его комоде, блюдо с фруктами, занавес, столы и стулья – вполне достаточные поводы для того, чтобы насладиться прекрасным зрелищем и воплотить в живописи целую философию.

Матисс всегда вдохновенно говорил и писал об искусстве, как о синтезе естественной природности и упорядоченной дисциплины, о союзе природы и культуры. Он старательно и увлеченно, с полнейшей искренностью играл роль «культурного героя», то есть делал то же самое, что и Сезанн, и Ван Гог. Годами и десятилетиями его статьи, письма и интервью внушали культурному обществу мысль, что современное искусство не может и не должно быть голосом абсурда, бреда, нелепости и разрушения, а обязано находить золотую середину между внечеловеческими силами и культурной энергией человечности.

Он был исключительно предусмотрителен и осторожен и не желал, чтобы его смешивали с бунтовщиками и безобразниками, которые то придумывают какой-то нелепый и вызывающий кубизм (который коробил Матисса), то пускаются на поиски неконтролируемых энергий подсознания и сюрреалистических дикостей. Лишь в 1952 году, когда европейское общество в массе своей примирилось с авангардистским искусством, он наконец признался в своих записках, что с ранних пор понял значение «автоматического» рисования и пришел к выводу, что контроль сознания может лишь повредить его искусству. Ясный галльский ум вычислил, что рациональность вредна искусству, и она должна быть удалена, но удалена таким образом, чтобы не повредить упорядоченности и человечной гармонии.

Если верить Матиссовым описаниям его творческого метода, то получается, что он задолго до сюрреалистов понял возможности подсознания, притом нашел способы не идти на поводу у подпольных сил психики, а быть хозяином положения. Он описывает в 1952 году, как изучал свой объект взглядом и анализировал форму, пластику, движение, цветовые соотношения, и делал это самым что ни на есть рациональным способом. Но при этом он не притрагивался к карандашу либо кисти. Вся рациональная работа происходила в уме.

Затем он отбрасывал, стирал в своей памяти всю эту предварительную культурную работу и принимался рисовать и писать как бы в трансе, отрешаясь от сознательного контролирования своих средств. Он как бы забывал о том, что он умеет. Рука двигалась по бумаге или холсту безотчетно. Культурное, рациональное «я» должно было быть исключено и нейтрализовано. Подсознание должно было сделать свое дело; но в этом безотчетном рисовании появлялось, по мнению художника, новое качество. Оно само по себе обладало «безотчетной организованностью», оно было не смутно-бредовым, не бесформенным, не шаманским, а выстраивалось в стройный порядок гармоничных сновидений о реальности.

Он добивался того, чтобы рациональный контроль не мешал бы потоку чистого безотчетного самозабвения. Но это самозабвение не должно быть тревожным, дисгармоничным, страшным, как не контролируемые сознанием выбросы подсознания в сюрреализме. Матисс исходил из того, что гармония, мера, покой и человечность вовсе не противоречат безотчетному переживанию вещей. Соединить иррациональность с мерой и французским вкусом, искать линию соприкосновения цивилизованного разума с нерассуждающими стихиями – это и значит, в сущности, быть агентом двух властей или, если угодно, жрецом двух культов.

Леонардо да Винчи советовал художникам интересоваться возможностями случая и подсознания, а Боттичелли пошел еще дальше, когда сказал, что подлинный художник способен увидеть прекрасные изображения даже в том случае, если он обольет тряпку разными красками и затем бросит этот красочный снаряд в стену. К случайным эффектам или впечатлениям апеллировали У.Тернер и О.Редон. Предшественников у мастеров авангардизма хватает. Каждый мастер находил свои особые подходы, приемы и хитрости (как теоретические, так и практические), которые помогали интегрировать случай, бессмыслицу и подсознание в почитание совершенной человечности. Выполнима ли вообще эта задача? Авангардизм двадцатого столетия неустанно занимался ею в течение многих десятилетий.

Глава 2

    1. Кубизм, как течение

Кубизм - "самая полная и радикальная художественная революция со времен Ренессанса" Дж. Голдинг. Кyбизм - (фpaнц. cubisme, oт cube - кyб) нaпpaвлeниe в иcкyccтвe пepвoй чeтвepти XX вeкa. Плacтичecкий язык кyбизмa ocнoвывaлcя нa дeфopмaции и paзлoжeнии пpeдмeтoв нa гeoмeтpичecкиe плocкocти, плacтичecкoм cдвигe фopмы.

Mнoгиe pyccкиe xyдoжники пpoшли чepeз yвлeчeниe кyбизмoм, чacтo coeдиняя eгo пpинципы c пpиeмaми дpyгиx coвpeмeнныx xyдoжecтвeнныx нaпpaвлeний - фyтypизмa и пpимитивизмa. Cпeцифичecким вapиaнтoм интepпpeтaции кyбизмa нa pyccкoй пoчвe cтaл кyбoфyтypизм.

Рождение кубизма приходится на 1907-1908 года - канун первой мировой войны. Новоявленное течение в модернистском искусстве вызвало естественное бешенство среди мещан. За кубизмом в изобразительном искусстве в свое время стоял круг поэтов и критиков, следовавших философии Бергсона, также весьма условно именовавшихся кубистами. Бесспорным лидером этого направления стал поэт и публицист Г.Аполлинер. В 1912 году выходит первая книга кубистической теории художников Глеза и Метценже "О кубизме". В 1913 году появляется сборник статей Аполлинера "Художники-кубисты". И только в 1920 году создается считающееся классическим сочинение Канвейлера "Подъем кубизма".

Новаторство кубистов. Если живопись импрессионистов провозгласила условный характер цвета, то кубисты выразили новый подход к реальности через условный характер пространства. Ж. Брак писал: "не нужно даже пытаться подражать вещам, которые преходящи и постоянно меняются, и которые мы ошибочно принимаем за нечто неизменное". Американский искусствовед Дж.Голдинг писал, что кубизм - "самая полная и радикальная художественная революция со времен Ренессанса".

Это течение одним из первых воплотило ведущие тенденции дальнейшего развития искусства ХХ века. Одной из этих тенденций стало доминирование концепции над художественной самоценностью картины. Еще Гегелем (1770-1831 гг.) было замечено, что искусство нового времени все более проникается рефлексией, образное мышление вытесняется абстрактным, так что грань между искусствоведением и практическим творчеством становится слишком тонкой. Если в кубизме эта тенденция присутствовала в зачаточном состоянии, то в искусстве постмодернизма она становится довлеющей.возникшему течению примкнули Фернана Леже, Робер Делоне, Хуан Грис и др.

Слово "кубизм" по-видимому возникло в 1908 году. Существует легенда о том, что Матис увидев картину Брака "Дома в Эстаке", сказал, что она напоминает ему изображение кубиков. В том же году в журнале "Жиль Блаза" критик Луи Воксель пишет о живописи Брака, как о сводящейся к изображению кубов. Так насмешливая шутка Матиса переросла в название новой школы.

Период 1907-1912 годов - период аналитического кубизма (называемого также стереометрическим или объемным). В это время происходит сенсационное преобразование художественной реальности, невиданное доселе - разложение формы, в данном случае на кубы.

Художественная практика кубистов: отказ от перспективы, сокращение фигур в ракурсах, показ их одновременно с нескольких сторон, тяготение к обратной перспективе.В 1908-1909 годах и Брак и Пикассо ищут приемы за пределами кубизма. После 1912 года начинается период так называемого "синтетического" кубизма, именуемого также "кубизмом представления" Принцип создания художественного пространства заключался в наполнении изобразительной плоскости элементами расчлененного предмета, которые с треском сталкиваются между собой, ложатся рядом, перекрывают или проникают друг в друга. Таким образом, картина создается как нарисованный коллаж из отдельных аспектов формы, как бы разрезанный на мелкие части. Форма у кубистов предстает в виде плоского отпечатка, одновременно с разных сторон.

2.2 Пабло Пикассо

Пикассо Пабло (полн. Пабло Руис-и-Пикассо; Ruiz-y-Picasso) (25 октября 1881, Малага — 8 апреля 1973, Мужен, Приморские Альпы), французский живописец, по происхождению испанец. В 1900-х годах («голубой» и «розовый» периоды) создал обостренно-выразительные произведения, посвященные обездоленным людям («Девочка на шаре», 1905). С 1907 основоположник кубизма, с середины 1910-х годов создавал произведения в духе неоклассицизма, в ряде работ близок сюрреализму. Произведения Пикассо иногда полны боли и протеста, имеют большое общественное значение («Герника», 1937), глубокое гуманистическое содержание (рисунок «Голубь мира», 1947). Много работал как график, скульптор, керамист. Международная Ленинская премия (1962). Международная премия Мира (1950).

Годы учения

Учился у своего отца — Х. Руиса, в школах изящных искусств в Ла-Корунье, Барселоне и в Мадридской академии «Сан Фернандо», увлекаясь французским искусством, знакомым по репродукциям. Испытал воздействие анархизма.

В 1900 Пикассо впервые приезжает в Париж, с 1904 живет там постоянно. Выставляется с 1901 у «тетушки Вейль» и у А. Воллара. В это время он уходит от влияния стиля модерн, которое еще долго сохраняется в манере подчеркивать силуэты фигур, а также в колористической монохромии. Своими «учителями» Пикассо избирает Ван Гога, Гогена, Сезанна, Тулуз-Лотрека. Он начинает писать яркими пастозными мазками в манере протофовизма.

«Голубой» и «розовый» периоды

На годы поездок между Парижем и Барселоной (1901-04) приходится так называемый «голубой период»: в палитре мастера преобладают голубые оттенки. Для картин этого периода характерны образы нищеты, меланхолии и печали (Пикассо считал — «кто грустен, тот искренен»); движения людей замедленны, они словно вслушиваются в себя («Любительница абсента», 1901; «Свидание», 1902, обе в Эрмитаже; «Старый нищий старик с мальчиком», 1903, Музей изобразительных искусств, Москва).

В следующий период, получивший название «розового», появляются сцены дружбы, любования красотой обнаженного тела. Произведение переходного периода — от «голубого» к «розовому» — «Девочка на шаре» (1905, Музей изобразительных искусств, Москва).

Кубизм

В 1907 Пикассо создает композицию «Авиньонские девицы» (Музей современного искусства, Нью-Йорк) — большое панно, персонажи которого — посетители и девицы публичного дома в барселонском квартале Авиньон (так полагал поэт А. Сальмон, давший название произведению) — предстают бесполыми существами, некими устрашающими идолами. В произведении сочетаются разные стилистические манеры: розовые фигуры персонажей геометризированы, лики отдельных из них написаны в штриховой манере, имитирующей приемы африканских скульпторов. «Авиньонские девицы» произвели сенсацию, картина положила начало многим экспериментам.

Вкус к резкой, разрушительной деформации оказался знаменем нового века. В 1908-09 Пикассо совместно с Ж. Браком, влияя друг на друга, разрабатывают новый стиль — кубизм, ставший радикальным поворотом от поисков художественного эквивалента реальности к ее полному пересозданию. Используются нейтральные, преимущественно охристые, серые, коричневые и зеленоватые тона, характерные для живописи Сезанна, но заметно «утяжеленные», помутнелые; они комбинируются в геометрические формулы, обнажая некие изначальные «прототипы» человеческих фигур, вещей и мира природы («Королева Изабо», «Дама с веером», обе 1909; «Портрет А. Воллара», 1910, все в Музее изобразительных искусств, Москва; «Дриада», «Фермерша», «Три женщины», ряд натюрмортов, 1909-10, Эрмитаж).

Первая стадия кубизма получила впоследствии название «аналитической». С 1919 она постепенно перерождается, и в 1913 появляется «синтетическая» стадия, для которой характерны большая цветность форм, стремление к плоскостной трактовке объектов. Начинают преобладать натюрморты, преимущественно с музыкальными инструментами, трубками и коробками из-под табака, нотами, бутылками с вином и т. п. — атрибуты, присущие образу жизни художественной богемы начала века. В композициях появляется «кубистическая тайнопись»: зашифрованные номера телефонов, домов, обрывки имен возлюбленных, названий улиц, кабачков. Пикассо использует коллаж — вклеивание в холст реклам, этикеток и вырезок из газет; со временем объем инородного материала в картине увеличивается (присыпки песком, вмонтирование кусочков дерева и металла, осколков стекла, использование гипса и т. п.). В «синтетический» период появляется также стремление к гармонизации колорита, уравновешенным композициями, которые временами вписываются в овал. В дальнейшем увлечение кубизмом сходит на нет, однако отдельные его черты продолжают сохраняться в картинах до конца жизни художника («Три музыканта», 1921, Музей современного искусства, Нью-Йорк).

Неоклассицизм

Уже в картине «Художник и его модель» (1914) и в ряде рисунков проявился интерес Пикассо к точным контурам и пластике форм. Через три-четыре года неоклассицистические и реалистические тенденции становятся явными для всех. Многих это смущает: новатор, соблазнивший стольких художников, вернулся к традициям. В прессе появились критические заметки о «художнике-хамелеоне». В 1917 Пикассо делает декорации для балета «Парад» Э. Сати (текст Ж. Кокто) в «помпейском стиле».

Женитьба на балерине Ольге Хохловой, рождение сына Поля сопровождаются возвращением к миру ясных, понятных, чуждых драматической экспрессии форм. Поездка в Италию также усиливает интерес к классике. Некоторые рисунки мастер делает по фотографиям. Он отходит от гротескной манеры 1900-х гг., по-иному «активизирует» форму, словно соревнуясь со своим кумиром тех лет — Энгром (этот период нередко называют «энгровским»).

Сюрреализм

При этом в творчестве мастера сохраняется тенденция к одновременным поискам в разных направлениях. Так, в середине 1920-х гг. он испытывает влияние сюрреализма — пишет несколько полотен с изображением женщин на пляже, в трактовке форм которых соединяет геометрическую манеру кубизма с подчеркнуто витальными элементами. Он продолжает активно заниматься скульптурой, сочетая впечатления от африканской скульптуры с приемами кубизма и сюрреализма.

В 1930 художник делает серию из 30 офортов к «Метаморфозам» Овидия. В 1930-37 создает «Сюиту Воллара»; в числе ста офортов, продолжающих традиции Рембрандта и Гойи, — сцены с человекобыком, где легендарный обитатель лабиринта Минотавр превращается в «миф Пикассо», ибо художник весьма произвольно трактует древнее сказание.

Война в Испании. «Герника»

В 1937 симпатии Пикассо — на стороне республиканцев, борющихся в Испании (серия акватинт «Мечты и ложь генерала Франко», отпечатанная в виде открыток, разбрасывалась с самолетов над позициями франкистов). В апреле 1937 немецкая и итальянская авиация бомбила и разрушила небольшой городок басков Герника — культурный и политический центр жизни этого свободолюбивого народа. За два месяца Пикассо создает свою «Гернику» — громадное полотно, которое было выставлено в республиканском павильоне Испании на Всемирной выставке в Париже. Светлые и темные монохромные краски словно передают ощущение от всполохов пожара. В центре композиции, наподобие фриза, в комбинаторике кубистическо-сюрреалистических элементов показаны павший воин, подбегающая к нему женщина и раненая лошадь. Основной теме сопутствуют изображения плачущей женщины с мертвым ребенком и быком за ее спиной и женской фигуры в пламени с воздетыми вверх руками. В темноту маленькой площади, над которой висит фонарь, протягивается длинная рука со светильником — символом надежды.

Послевоенный период

В 1944 Пикассо становится членом Французской компартии; в первом послевоенном Салоне освобождения для его произведений отводится целый зал. В 1950 он рисует знаменитого «Голубя мира», в 1951 пишет картину «Война в Корее» (собрание семьи художника).

В 1947 Пикассо приезжает в городок Валлорис — традиционный центр керамики на юге Франции. Он изготавливает здесь блюда и сосуды самых разнообразных форм, способствуя возрождению традиционного ремесла. Перед старинным романским собором на торговой площади устанавливается статуя его работы «Человек с ягненком» (1942-44); в крипте храма помещаются живописные панно «Война» и «Мир» (1952). В 1956-57 Пикассо исполняет панно для здания ЮНЕСКО в Париже. Создает ряд произведений для Музея Гримальди в Антибе, который вскоре получает название «музей Пикассо».

В 1960-е гг. Пикассо пишет своеобразные вариации на темы прославленых картин знаменитых мастеров прошлого («Менины» Веласкеса, «Расстрел повстанцев» Гойи, «Завтрак на траве» Мане и др.). Трактуя их в гротескно-кубистическом стиле, художник дает волю своей неуемной фантазии, убирая фигуры или добавляя вымышленные. Написанные небрежно холсты «позднего Пикассо» представляют любимые им сцены: художник и модель, образы античной мифологии, натюрморты, цирковые мотивы и мотивы боя быков; часто он обращается к женскому портрету.

Пикассо оказал громадное влияние на художников всех стран, став самым известным мастером в искусстве 20 века.

Глава 3

Дадаизм

Дадаизм - модернистское течение, ставшее квинтэссенцией принципа разрушения образности. По словам Георга Гроса, дадаисты представляли собой воплощение чистого нигилизма, разрушая образность "ради великого Ничто". Возникновение группы дадаистов в 1916 году было связано с открытием артистического клуба - "Кабаре Вольтера" в Цюрихе. Что обозначает понятие "дадаизм" не знает никто.

Вот что пишет об этом названии один из ярких представителей дадаизма и его идейный вождь Тристан Тцара в манифесте 1913 года: "Дада - это хвост священной коровы у племени Кру, в некоторых областях Италии так называют мать, это может быть обозначением детской деревянной лошадки и воспроизведением младенческого лепета. Во всяком случае - нечто совершенно бессмысленное, что отныне и стало самым удачным названием для всего течения".

Абсолютный нигилизм поколения дадаистов не был легкомысленной позой, он оказался спровоцированным драматическим историческим контекстом - войной в Европе 1914-1918 гг. В начале 20-х годов еще свежи были воспоминания о страшной бойне, страсти были накалены. Ален и Одетт Вирмо в своей энциклопедии "Метры сюрреализма", упоминая Дада, пишут: "Чтобы в этой раскаленной атмосфере суметь навязать новые идеи, приходилось кричать как можно громче. Тон задавали апостолы войны и глашатаи победы." Попытки заглушить царящие в то время ура-патриотические речи были небезопасны и предполагали исключительную мощь легких. Дадаисты к этому времени, как известно, встали в решительную оппозицию всем "воякам" и той цивилизации, которая пожелала, допустила и воспела войну. При этом они выбрали язык насмешки, абсурда, почти буффонады".Дадаизм с первых своих шагов оказывается космополитическим движением. Завсегдатаями "Кабаре Вольтера" были представители многонациональной художественной богемы: румын Тристан Тцара, немец Хуго Балль, франко-немец Жан Ганс Арп и др.

Программным документом движения был "Манифест Дада 1918 года". В это время Тцара сближается с Марселем Дюшаном и Франсисом Пикабио, которые уговаривают его перебраться из Цюриха в Париж, где Тцара знакомится с поэтами Андре Бретоном, Луи Арагоном, Полем Элюаром, Филиппом Супо и Пьером Реверди. Дадаизм переживает новый расцвет в 20-22 годах, вся Европа оказывается поражена дадаистским вирусом. Но многим последователям дада начинает казаться, что они вращаются в замкнутом круге. Часть художников - будущих сюрреалистов - стремится начать все заново и опираться на теорию, в которой наряду со всеобщим отрицанием главенствующее место должно было занять бессознательное.

Дадаистами создается ряд "бессмысленных" произведений: "Святая дева" Пикабии выглядит как чернильная клякса. Картина "LHOOQ" Марселя Дюшана представляет собой репродукцию Моны Лизы с пририсованными усами. Другая его произведение под названием "Фонтан" представляет собой писсуар с росписью художника. Дюшан вырывает банальный объект из его контекста в соответствии с концепцией "готовых" (ready-made) объектов. Внезапно возникнув, дадаизм также внезапно, в 1922 году закончил свое существование, отступив перед победным натиском сюрреализма. С одной стороны, он способствовал усилению процесса развития абстракционизма, с которым многие дадаисты впоследствии сомкнулись, с другой стороны он послужил почвой сюрреализму.

Дадаизм - одно из направлений абстрактного искусства (с 1916 г. по 1926 г.). Это течение вошло в историю культуры как бунтарское направление, разрушившее традиционные изобразительные приёмы и существенно обновившее технику письма. Возникнув как литературное течение, это направление искусства проявлялось и в живописи, и в фотографии, и в скульптуре.

Само название настраивает на игру, на французском "дада" - детская игрушка в виде коня, на немецком - "будь добр, слезь с моей шеи", у детей - лепет. По-русски "дада" (да-да) - двойное утверждение. Несмотря на задачу всеобщего отрицания, дадаизм был связан с эстетикой современных ему художественных течений. Его представители смогли нащупать основу будущих художественных течений и придумать некоторые совершенно новые приёмы и формы творчества такие как коллаж, "аэрограммы", "реограммы". Дадаисты первыми стали представлять обыденные предметы как объекты искусства.

"Дада"-бессмысленное слово или вернее могущее иметь много разных несвязанных между собой значений: хвост священной коровы, детская деревянная лошадка, детский лепет. "Дада"-породило кратковременное шумное течение - дадизм. О любом течении искусства точнее всего можно судить по конкретным произведениям но дадаисты больше славились крикливыми лозунгами и экстравагантными выходками, чем создание картин.

Макс Эрнст один из основателей немецкой группы "Дада" - причисляется к более умеренному крылу дадаизма. В его картинах "Изинчтожение невинных","Император Убу": и.т.д. сухим безжизненным письмом изображено алогичное сочетание людей и вещей. Для другого влиятельного представителя дадаизма-Франсиса Пикабия характерны картины напоминающие технические чертежи: "Дитя карбюратор", "Любовный парад". Подобные произведения дадаизма являются каким то проблеском в общем сумбурном, анархичном бунте художников "Дада" против надоевшей и в то же время необходимой действительности, а в конечном счете- против всего человеческого прошлого и настоящего. Возможно из за этого противоречивого проблеска короткое время дадизмом интересовались такие крупные прогрессивные художники и писатели, как Пабло Пикассо, Поль Эллюар и.т.д.

Произведения дадаистов прежде всего странные бессмысленные коллажи или просто неуместно выставленные в качестве экспонатов бытовые вещи . Дадаизм ни в социальном, ни в художественном смысле не представляет собой сколько-нибудь программного тем более целостного течения. Но кроме того ,это та "пустота",то "ничто", пройдя сквозь которое большинство уходило в сюрреализм, а некоторые - в абстракционизм.

Глава 4

4.1 Сюрреализм, как течение

Представители направления Космополитичное течение в литературе, живописи и кинематографе, возникшее в 1924 году во Франции и официально завершившее свое существование в 1969 году. Оно в значительной мере способствовало формированию сознания современного человека. Главные деятели движения - Андре Бретон - писатель, лидер и идейный вдохновитель течения, Луи Арагон - один из основателей сюрреализма, причудливым образом трансформировавшийся впоследствии в певца коммунизма, Сальвадор Дали - художник, теоретик, поэт, сценарист, определивший суть течения словами: "Сюрреализм - это я!", в высшей степени сюрреалистический кинематографист Луис Бунюэль, художник Хуан Миро - "самое красивое перо на шляпе сюрреализма", как называл его Бретон, и многие другие художники всего мира.

Сюрреализм возник как литературное течение, но вскоре приобрел статус художественного явления в современном ему мировом искусстве в целом. Сюрреалисты не ставили своей целью создание школы или художественного течения, продолжающего линию романтизм - реализм - футуризм, их планы были более глобальны, а амбиции непомерны. Они желали "осуществить универсальный революционный проект, относящийся ко всем областям деятельности и мышления. Они намеревались предложить людям новый способ сознания." (Ален и Одетт Вирмо).

Своего рода откровением для сюрреалистов явились созданные между 1910 и 1918 годами произведения итальянского поэта и живописца Джорджо де Кирико (1888-1978 гг), основателя так называемой метафизической живописи, возникшей как реакция на футуризм с его динамическим характером изображения. В 1916 году Андре Бретон случайно заметил в витрине картину де Кирико "Мозг ребенка", проезжая мимо в автобусе. На следующей остановке он вышел, чтобы вернуться к картине и проверить, не было ли обманчивым его первое впечатление.

Приведу высказывание де Кирико того периода: "Не надо забывать, что картина всегда должна быть отражением глубокого ощущения и что глубокое означает странное, а странное означает неизвестное и неведомое. Для того, чтобы произведение искусства было бессмертным, необходимо, чтобы оно вышло за пределы человеческого, туда, где отсутствуют здравый смысл и логика. Таким образом, оно приближается к сну и детской мечтательности". Это своеобразное эстетическое кредо творчества де Кирико оказалось чрезвычайно близким сюрреалистической концепции.

Говоря о де Кирико в контексте явления сюрреализма, можно добавить, что он участвовал в первой выставке сюрреалистов в 1925 году в парижской галерее Пьер. Но, в какой-то мере явившись предшественником сюрреализма, он не пошел далее по этому пути. Между 1920 - 1926 годами де Кирико резко отошел от модернизма, обратившись к традиционным формам живописи.

Художественная практика сюрреалистов: сюрреализм выражал идею существования за пределами реального, особенно важную роль здесь приобретают абсурд, бессознательное, сны, грезы. Различают два периода сюрреализма: первый, ранний, период характеризуется смутным, полуабстрактным, зашифрованным воспроизведением образов, второй период - конкретной, "достоверной" передачей предметного мира (С. Дали. "Сон", 1937г.)

Творческие методы сюрреалистов отличались чрезвычайным разнообразием. Например, в хронологических рамках первого периода Макс Эрнст вводит новую технику, названную им фроттажем ( от фр. frotter- натирать), заключавшуюся в рисовании на бумаге, положенной на рельефную поверхность какого-либо предмета. Художник получал непредсказуемые изображения, повторяющие неровности основы. Таким образом, он как бы отстранялся от осознанного творчества, становясь инструментом, извлекающим причудливые образы подсознания, родственные галлюцинациям.

Сюрреализм (от французского surrealisme - буквально сверхреализм) - модернистское направление в искусстве, появившееся после первой мировой войны во Франции, в 20-х годах нашего века.

Его создатели - молодые художники, поэты рассматривали сюрреализм как способ познания подсознательного, сверхестественного. По определению основателя и идеолога этого направления Андре Бретона сюрреализм есть "чистый психический автоматизм, имеющий целью выразить, или устно, или письменно, или другим способом, реальное функционирование мысли. Диктовка мысли вне всякого контроля со стороны разума, вне каких бы то ни было эстетических или нравственных соображений".

Создавался не просто новый стиль в искусстве и литературе, а, в первую очередь, проявлялось стремиление переделать мир и изменить жизнь. Сюрреалисты были уверены в том, что бессознательное и внеразумное начало олицетворяет собой ту высшую истину, которая должна быть утверждена на земле.Предпосылки образования сюрреализма

В формировании сюрреализма важное место занимает предшествовавшее течение - дадаизм. Дадаизм или искусство - это дерзкое, эпатирующее "антитворчество", возникшее в обстановке ужаса и разочарования художников перед лицом катастрофы - мировой войны,европейских революций. Это течение в 1916-1918 гг. смущало покой Швейцарии, а затем прокатилось по Австрии, Франции и Германии.

Основные идеи направления. Одним из первых шагов сюрреализма было так же сосредоточение на чисто пассивной роли автора. Чтобы освободиться от "контроля разума" применялись чисто механические методы "охоты за случайностью" (например, подкладывали под лист бумаги шероховатые поверхности и натирали бумагу сухими красками, получая при этом фантастические конфигурации, напоминавшие заросли фантастического леса - техника "фроттажа"). Ведущие мастера не могли удовлетвориться такими примитивными методами. Они добивались и внутренней, личностной иррациональности, отключения разума на уровне психической жизни. Для этого практиковались своеобразные формы зрительного самогипноза. "Завораживающая" сила, как известно, проявляется при длительном наблюдении языков пламени, движения облаков и т.п. Переход от "механических" приемов к "психическим" (или психоаналитическим) постепенно захватил всех ведущих мастеров сюрреализма.

Андре Массон сформулировал три условия бессознательного творчества:

1)Освободить сознание от рациональных связей и достичь состояния, близкого к трансу;

2)Полностью подчиниться неконтролируемым и внеразумным внутренним импульсам;

3)Работать по возможности быстро, не задерживаясь для осмысления сделанного.

Полному отрицанию подвергались подробные описания в художественном произведении, похожие на "набор картинок из каталога", убаюкивающие сознание и не дающие возможности домыслить, дофантазировать.

Своеобразными "тренировками" были собрания сюрреалистов, которые они называли термином sommeils - что означает "сны наяву". Во время своих "снов наяву" они играли. Их интересовали случайные и бессознательные смысловые сочетания, которые возникают в ходе игр типа "буриме": они по очереди составляли фразу, ничего не зная о частях, написанных другими участниками игры. Так однажды родилась фраза "изысканный труп будет пить молодое вино". Целью этих игр была тренировка отключения сознания и логических связей. Таким образом, из бездны вызывались глубинные подсознательные хаотические силы.

Философия Зигмунда Фрейда в сюрреализме.

Идеи венского психолога и мыслителя имели особый смысл для сюрреализма. Однако было бы упрощением думать, что сюрреалисты работали по рецептам Фрейда или "иллюстрировали" его идеи. Фрейдизм помогал им в ином плане. Сами концепции сюрреалистов получали мощную поддержку со стороны психоанализа и других открытий фрейдизма. И перед собой и перед другими они получали весомые подтверждения правильности своих устремлений. Они не могли не заметить, что "случайностные" методы раннего сюрреализма (напр. фроттаж) соответствовали фрейдовской методике "свободных ассоциаций", употреблявшейся при изучении внутреннего мира человека.

Одной из основ сюрреализма, на которую обращалось первостепенное внимание, стал метод, в соответствии с которым записывались либо зарисовывались именно сновидения сразу после пробуждения, галлюцинации, подсознательные образы, пока их не затронуло осмысление, реальное сознание, в процесс не включилась логика. Это метод психоанализа Фрейда, так называемый анализ произнесенной мысли вследствии как можно быстрого монолога, когда сознание человека не успевает вынести никаких суждений.

Главенствующую роль в сюрреализме пренадлежит исследованиям сновидений Зигмунда Фрейда. Считая, что во сне жив более богатый и интересный разум, нежели разум бодрствующего человека, заставляющий совершенно спокойно воспринимать необычайные эпизоды, которые в реальной жизни потрясли бы. Андре Бретон в "Манифесте" написал: "Я верю, что в будущем сон и реальность - эти два столь различных, по видимости, состояния - сольются в некую абсолютную реальность, в сюрреальность".

Обновленная Фрейдом психология привлекала к себе широкое внимание и выглядела как новый взгляд на человека, на его историю, его религию, его искусство. Новая психология доказывала, что бессознательная жизнь людей - бурная, активная и во многом определяющая поведение, идеи, творческие возможности человека - развивается по таким законам, которые не имеют ничего общего ни с моралью, ни с рассудком, ни с "вечными ценностями". Фрейдизм приводил к тому выводу, что величайший на свете праведник подсознательно равнодушен к заповедям морали, а лучшему мыслителю разум не столько помогает, сколько мешает.

Европа уже давно была погружена в споры о сущности, пределах и необходимости нравственности: имморализм Фридриха Ницше мало кого оставил равнодушным. Но фрейдизм вызвал более широкий резонанс. Он не был просто философским тезисом. Он был более или менее научным течением, он предлагал и предаполагал опытную проверяемость своих постулатов и выводов, он разрабатывал клинические методы воздействия на психику - методы, дававшие несомненный успех. Фрейдизм укоренился не только на университетских кафедрах и в сознании интеллектуалов, он неудержимо завоевывал себе место в более широких сферах общественного бытия. И он исключал мораль и разум из самих основ жизнедеятельности человека, считая их вторичными и во многом даже обременительными образованиями цивилизации.

Таким образом, нельзя не признать параллельности интересов, точек зрения, методов и выводов сюрреализма и фрейдизма.

    1. Сальвадор Дали

Сальвадор Дали - король сюрреализма.

Одним из наиболее ярких представителей сюрреализма по праву можно считать испанского живописца Сальвадора Дали, образ жизни, образ мышления которого неимоверно сюрреалистичен, практически с рождения и до самой смерти. "Нормальность ставит меня в тупик" - утверждал он и был здесь искренен.

Сальвадор Филипп Яхинто Дали и Доминик родился 2 Мая 1904 года. Его отец был государственным нотариусом в Фигерасе. Он знал свое место в обществе и, как многие каталонцы, был антимадридским республиканцем и к тому же атеистом. Мать Сальвадора также была типичным представителем своего класса. Она была любящей женой и непоколебимой католичкой, которая, вне всякого сомнения, настояла на том, чтобы ее семья регулярно посещала церковь. Оба родителя любили Сальвадора и его младшую сестру Анну-Марию и обеспечили им самое лучшее для того времени образование, которое было доступно им.

Вскоре у Сальвадора сложилось устойчивое мнение о том, что родители любили вовсе не его, а старшего брата, умершего в 1903, за год до его рождения. Это откровение появилось в Невысказанных откровениях Сальвадора Дали, книге, опубликованной в 1976 году, после издания трех предыдущих его автобиографий. Было ли это изгнанием последствий травмы или плодом живого воображения художника, всю свою жизнь создававшего скрытые и двусмысленные образы, автора так называемого процесса параноидально-критического мышления, мы можем лишь догадываться.

Дали, несомненно, был умным юношей, хотя он любил утверждать обратное. Он обладал природным талантом в рисовании, что отразилось в рисунках на полях его учебников и карикатурах, которые он рисовал, чтобы позабавить свою сестру. Его талант развивал Рамон Пихо, местный художник импрессионист -пуантилист и друг семьи Дали.

Большая часть юности Дали прошла в семейном домике возле моря в Кадакесе. Здесь мальчик с богатым воображением общался с местными рыбаками и рабочими, вбирая в себя мифологию низших слоев общества и изучая суеверия своего народа. Возможно, это повлияло на его талант и стало предпосылкой вплетения мистических тем в его искусство. Как утверждала Анна-Мария, их дом был такой же, как и все остальные. Жизнь казалась счастливой, хотя смерть матери от рака в 1921 году явилась огромным эмоциональным потрясением и тяжелым ударом для семьи.

Когда Дали исполнилось семнадцать, он уже начал завоевывать признание в художественных кругах Фигераса. Он покинул дом, уговорив отца помочь основать свою художественную студию в Мадриде при Академии изящных искусств Сан-Фернандо, одним из самых известных директоров которой был Франсиско Гойя. Сальвадор Дали отправился в Мадрид в 1922 году. Он был полон самоуверенности молодого человека, ищущего приключений, но знающего, что дома его ждет тихая пристань. Однако впоследствии это убеждение было сильно поколеблено.

Поиск новых решений, форм в искусстве Дали искал уже в детстве. Однажды, решив употребить для своих упражнений старую дверь (по причине отсутствия холста) всего тремя красками и без использования кисти нарисовал натюрморт, изумивший друзей и родственников, увидевших его тогда. Это было изображение пригоршни вишен, лежащих на солнце. Кто-то из зрителей заметил, что у вишен нет хвостиков, о которых юный художник действительно забыл. Быстро сориентировавшись, Дали начал есть вишни, которые служили ему натурой, а настоящие хвостики прикреплять к ягодам на картине. Древоточцев, изъевших же деревянную дверь и вылезавших теперь наружу сквозь слой краски поменял местами с червячками из натуральных вишен. Восторгу зрителей не было предела.

Поступив в Мадриде в Школу Изящных Искусств, Дали надеялся найти достойных учителей, которые бы смогли научить святому ремеслу, но быстро разачаровался. Публично заявив, что не намерен сдавать экзамены "тем, кто знает неизмеримо меньше, почти ничего не смыслит и вовсе ничего не умеет", естественно был исключен. Открытый всем новым веяниям и преклоняющийся перед мастерством великих итальянцев Возрождения, старых флмандцев, Вермеера и Веласкеса имено в это время он ищет свой путь, окунаясь с головой в разные направления. О том, как начиналось его сюрреалистическое творчество, Дали пишет: "Но вот случилось то, чему суждено было случиться, - явился Дали. Сюрреалист до мозга костей, движимый ницшеанской "волей к власти", он провозгласил неограниченную свободу от какого-либо эстетического или морального принуждения и заявил, что можно идти до конца, до самых крайних, экстремальных пределов в любом творческом эксперименте, не заботясь ни о какой последовательности или преемственности".

Все это было своеобразным вызовом и не только его личным делом, это было целью сюрреализма. Дали действительно был сюрреалистом до мозга костей. В сюрреалистические образы превращалось все, что он делал или говорил. Дали всерьез пестовал и культивировал свое сюрреалистическое "Я" теми самыми способами, которые особенно ценились и почитались всеми сюрреалистами.

Четыре года спустя после смерти жены отец Дали женился на бывшей жене своего брата. Дали счел это предательством. Так родилась одна из самых первых его аллегорий, основанная на истории Вильгельма Телля, которого Дали превратил в Эдиповского отца, желающего уничтожить своего сына. Дали использовал эту тему в некоторых своих картинах на протяжении многих лет. Иногда он включал в них свою жену Галу и Владимира Ильича Ленина, которого Дали считал неприкосновенной фигурой отца (как тому учили сюрреалисты).

В Мадриде Дали познакомился с людьми, которые оказали большое влияние на его жизнь. Одним из них был Луис Бюнюэль, который впоследствии стал одним из самых уважаемых в Европе киноавангардистов на следующие полвека. Другим большим другом Дали, оказавшим на него огромное влияние, был Федерико Гарсия Лорка, поэт, ставший вскоре одним из самых популярных драматургов Испании. Во время гражданской войны он был застрелен солдатами диктатора генерала Франсиско Франке. Отношения между Дали и Лоркой были очень близкими. В 1926 году было опубликовано стихотворение Лорки "Ода Сальвадору Дали", а в 1927 году Дали разработал декорации и костюмы для постановки "Марианы Пи-неды" Лорки.

Как Бюнюэль, так и Лорка являлись частью новой интеллектуальной жизни в Испании. Они бросали вызов консервативным и догматическим доктринам политической верхушки и католической церкви, которые, в основном, формировали испанское общество того времени. Новые идеи стимулировали и без того радикальное мышление Дали. Это привело его к несогласию с методами Академии изящных искусств Мадрида, где он начал учиться и откуда был исключен в 1926 году за подстрекательство к беспорядкам среди студентов. К этому времени на его счету уже была первая персональная выставка, прошедшая в ноябре 1925 года в Галерее Делмо в Барселоне, где ее благосклонно встретили.

Большинство его работ в то время было сделано в духе исследования новых течений, преобладавших тогда в художественном мире Парижа. Он попробовал себя в качестве импрессиониста в "Автопортрете с шеей в стиле Рафаэля" (1921-22). Горы в Кадакесе на втором плане картины стали типичным пейзажным мотивом работ Дали. Затем была попытка создания картины в стиле кубизма. Подражая его основателям Жоржу Браку и Пабло Пикассо, Дали написал еще один автопортрет: "Автопортрет с "Ла Публичитат"" (одна из барселонских газет). В 1925 году Дали написал еще одну картину в стиле Пикассо: "Венера и моряк". Она вошла в число семнадцати картин, экспонировавшихся на первой персональной выставке Дали.

Дали пока не видел оригиналы современных картин, хотя в Барселоне в 1920 году прошла выставка современного искусства. В то время на художника оказали большое влияние журнальные репродукции. В 1926 году Дали вместе с семьей совершил поездку в Париж, мировой центр искусства. Там он побывал в мастерской Пикассо. Однако Дали не спешил в следующую поездку в Париж. Возможно, он хотел понять, что он там ищет. Но кроме того, как это выяснилось позже, когда ему пришлось часто переезжать, чтобы поддержать свой растущий мировой статус, он не любил менять привычную обстановку Кадакеса и Коста Брава в Каталонии.

Другим фактором, влиявшим на образ мышления Дали в тот период, было отсутствие у него настоящего интереса к развитию новых эстетических подходов в технике письма. Совершенство техники, достигнутое художниками Ренессанса, как вскоре он признается сам себе в глубине души, нельзя улучшить. Это предположение подтвердилось после поездки в Брюссель, которую он совершил во время визита в Париж. Искусство фламандских мастеров с их удивительным вниманием, уделяемым деталям, произвело на Дали огромное впечатление.

Когда Дали вернулся в Кадакес после изгнания из Академии искусств, он продолжал писать в своем стиле. На картине, "Фигура девушки на скале" (1926) он изобразил свою сестру лежащей на камнях. Внешне казалось, что полотно написано в стиле Пикассо, однако оно не походило по духу на его работы и было просто реалистическим изучением перспективы.

Вторая выставка работ Дали, состоявшаяся в Барселоне в галерее Делмо в конце 1926 года, была встречена с еще большим энтузиазмом, чем первая. Возможно, благодаря этому отец Дали несколько смирился с шокирующим исключением своего сына из Академии после которого исчезла любая возможность сделать официальную карьеру.

Дали с удовольствием вернулся к восхищению мастерами Ренессанса и на время забыл о Париже. Но в 1929 г. пришло приглашение от друга Бюнюэля, которое художник не мог не принять. Его пригласили в Париж для работы над сюрреалистическим фильмом с использованием образов, выловленных из подсознания человека. Фильм назывался "Андалузский пес".

Теперь этот фильм является классикой сюрреализма. Это был короткий фильм, созданный для того, чтобы шокировать и задеть за живое буржуазию и высмеять крайности авангарда. Среди самых шокирующих кадров есть и по сей день знаменитая сцена, которую, как известно, придумал Дали, где глаз человека разрезается пополам при помощи лезвия. Разлагающиеся ослы, которые мелькали в других сценах, тоже являлись частью вклада Дали в работу по созданию фильма.

После первой публичной демонстрации фильма в октябре 1929 года в Театр дез Урсулин в Париже, Бюнюэль и Дали сразу же стали известными и прославленными. Два года спустя после "Андалузского пса" вышел "Золотой век". Критики приняли новый фильм с восторгом. Но потом он стал яблоком раздора между Бюнюэлем и Дали: каждый утверждал, что он сделал для фильма больше, чем другой. Однако несмотря на споры, их сотрудничество оставило глубокий след в жизни обоих художников и направило Дали на путь сюрреализма.

Реалист и Сюрреалист

Основные этапы творчества

В творчестве Дали можно, пожалуй, выделить три основных этапа:

1) 1904-1928: время детских впечатлений, учебы, знакомства с классическим искусством, с важнейшими современными направлениями;

2) 1928-1947: период программного сюрреалистического творчества;

3) 1948-1989: возвращение в Испанию, обращение к классическому наследию, и художественному, и философско-религиозному, создание серии религиозных полотен, интенсивная работа в графике.

Даже до поездки Дали в Париж в его работах проявлялись сюрреалистические качества. На картине "Фигура женщины у окна", написанной в 1925 году, художник изобразил свою сестру Анну-Марию смотрящую из окна на залив в Кадакесе. Полотно пропитано духом нереальности сна, хотя написано в дотошном реалистическом стиле. В нем присутствует аура пустоты и одновременно чего-то невидимого, что притаилось за пространством картины. Кроме того, картина создает ощущение тишины. Если бы это была работа импрессионистов, зритель чувствовал бы ее атмосферу: слышал бы море или шептание бриза, но здесь кажется, что вся жизнь замерла. Фигура Анны-Марии изолирована, она находится в другом мире, и ее широкий зад, часть женского тела, которым Дали был одержим, лишен чувственности женских образов Ренуара или Дега.

Большинство сюрреалистов, таких как Андре Массон, Макс Эрнст и Хоан Миро, начали исследование подсознательного, освободив свой разум от сознательного контроля и позволив мыслям всплывать к поверхности, как мыльным пузырям, без какой-либо сознательно установленной последовательности. Это назвали "автоматизмом", и при письме это отразилось в создании абстрактных форм, которые представляли собой образы из подсознания.

Подход Дали был иным. Он рисовал образы, знакомые разуму: людей, животных, здания, пейзажи - но позволял им соединиться под диктовку сознания. Он часто сливал их в гротескной манере так, что, например, конечности превращались в рыб, а туловища женщин - в лошадей. В какой-то мере это несколько походило на сюрреалистический автоматизм письма, где слова были знакомыми, так как использовались в каждодневном общении, но выстраивались в ряд свободно и без ограничений, чтобы выразить свободные идеи. Впоследствии Дали назовет свой уникальный подход "параноидально - критическим методом". Как утверждал художник, он освобождался от подсознательных образов, как сумасшедший. Единственным его отличием от сумасшедшего было то, что он не был таковым.

Дали пока что не был членом группы сюрреалистов, возглавлямых Андре Бретоном и Максом Эрнстом, но благодаря дружбе с другим каталонским художником и сюрреалистом Хоаном Миро он влился в новое движение, которое начало все больше влиять на художественные и литературные круги Европы.

Бретон, который учился на врача и совершил глубокое исследование работ Зигмунда Фрейда, был рупором сюрреалистов. От Фрейда Бретон воспринял и развил мысль о том, что раскопав скрытые на самом дне разума невыраженные мысли, сюрреализм мог разорвать цепи европейского мышления и создать новый образ жизни и способ ее восприятия. Первый шаг в этом направлении был сделан раньше художественным движением, известным как дадаизм. Целью этого вида искусства было разрушить или сделать бессмысленными все существующие общепринятые истины. Среди лидеров дадаизма были Фрэнсис Пикабия и Тристан Тзара. Сюрреализм придал дадаизму внутреннее содержание и, согласно Бретону, помог в разрушении политического порядка. Это не могло не подтолкнуть Бретона к соединению сюрреализма с коммунизмом, который был в то время возвышенной идеологией, призванной создать новый порядок в мире.

Что касается Дали, то его интерес к этому быстро угас. Однако несмотря на это, при поддержке Миро, Дали был принят в ряды сюрреалистов в 1929 году, сразу же после его приезда в Париж. Бретон относился к этому выряженному щеголю - испанцу, который писал картины - ребусы, с изрядной долей недоверия. Он не увидел пользу, которую Дали мог принести их общему делу.

1929 год стал для Дали судьбоносным. Закончив работу над "Андалузским псом", которого он создавал вместе с Бюнюэлем, художник вернулся в Кадакес, чтобы поработать над выставкой своих картин, которую согласился устроить осенью парижский торговец произведениями искусства Камиль Гоэманс. Среди многочисленных гостей Дали в то лето посетил поэт Поль Элюар, который приехал со своей дочерью Сесиль и женой Галой. Она вскоре стала любовницей, а затем и женой Дали.

Дали много работал. Сюжет большого числа картин основывался на его сложных проблемах сексуальности и отношений с родителями. В "Великом мастурбаторе" голова, как мягкий вариант скалы на побережье Кадакеса, вырастает из массивной глыбы. Шея переходит в женскую голову, чьи губы стремятся к неясным гениталиям на тепе мужчины. Его окровавленные колени наводят на мысль о каком-то кровопролитии, возможно, кастрации.

Эта картина стала вехой в творчестве Дали. В ней он выразил свою постоянную озабоченность сексом, насилием и чувством вины. На картине также присутствует нагромождение скал, которые будут сопровождать его на протяжении всего творчества, и такой типичный для Дали образ, как саранча - одно из насекомых, населяющих его кошмары. По брюшку насекомого ползут муравьи, что наталкивает на мысль о коррупции. Чуть ниже женской головы находится лилия калла, чей желтый пестик в форме фаллоса вырастает из мягких бледных лепестков. Эта глубоко личная картина имеет очень большое значение. Она навеяна Дали его собственным подсознанием.

В другой картине этого периода, "Первые дни весны", художник наслаждается своим чувством свободы. Диагональные линии в центре полотна похожи на дорогу или ступеньки, ведущие к горизонту. Фигура одиноко сидящего человека слева намекает на кого - то, повернувшегося спиной к остальной части картины, на которой среди прочего есть маленькая фотография Дали - ребенка и женщина, к груди которой прицепилась саранча. На переднем плане мы видим парочку. Мужчина сует свои горящие руки в ведро, из которого вырастает фигура фаллоса.

Похожая виньетка появляется и в "Озаренных удовольствиях", где у женщины из парочки окровавленные руки.

Дали наслаждался шоком, вызванным в обществе как "Андалузским псом", так и своими картинами. Но вместе с тем его картина "Святое сердце" вызвала нежелательные личные последствия. В центре картины был изображен силуэт Мадонны со Святым Сердцем, Вокруг силуэта было грубо нацарапано: "Иногда мне нравится плевать на портрет моей матери". То, что, возможно, задумывалось Дали как небольшая рекламная шутка, показалось его отцу осквернением святой памяти его первой жены и матери семейства. К его недовольству картинами сына примешивалось и неодобрение связи Дали с Галой Элюар. В результате отец запретил Дали когда-либо посещать дом семьи. Согласно его последующим рассказам, художник, мучимый угрызениями совести, обстриг все волосы и похоронил их в своем любимом Кадакесе.

Когда же один из журналистов спросил Сальвадора Дали, что же такое сюрреализм, художник ответил: "Сюрреализм - это Я", и с полным на то основанием.

Гала в творчестве Дали

Гала Элюар (урожденная русская Елена Делувина-Дьяконова) была любовницей Макса Эрнста, основателя дадаизма, а затем и сюрреализма, даже тогда, когда она стала женой французского поэта Поля Элюара. Ее встреча с Сальвадором Дали летом 1929 года стала роковой для обоих. Гала, которая была почти на десять лет старше его, казалась Дали утонченной самоуверенной женщиной, вращавшейся долгое время в высших художественных кругах Парижа, в то время как он был всего - навсего простым молодым человеком из маленького провинциального городка на севере Испании. Сначала Дали был поражен красотой Галы и разражался смущенным истерическим хихиканьем, когда они разговаривали. Он не знал, как вести себя при ней, хотя втайне признавал, что она его возбуждала. В свою очередь, Галу смущал этот напряженный молодой человек и его озабоченность мастурбацией и кастрацией.

Когда Поль Элюар вернулся один в Париж, Дали и Гала нашли выход из сложившейся проблематичной ситуации в сексе. "Первый поцелуй, - писал Дали позже, - когда столкнулись наши зубы и переплелись наши языки, был лишь началом того голода, который заставил нас кусать и грызть друг друга до самой сути нашего бытия". Такие образы часто появлялись в последующих работах Дали: отбивные котлеты на теле человека, жареные яйца, каннибализм - все эти образы напоминают о неистовом сексуальном освобождении молодого человека. Когда эта парочка впервые сбежала вместе, они заперлись в своей комнате в замке Кари-ле-Руэ неподалеку от Марселя и отрезали себя от остального мира. Это бегство продолжалось всю их супружескую жизнь, даже тогда, когда Дали стал скандально знаменитым.

Гала - чьей реакцией на неистовую страстную любовь Дали были, как утверждают, слова: "Мой мальчик, мы никога не расстанемся" - стала для него не просто удовлетворяющей его страсть любовницей. Когда она в конце концов бросила своего мужа и переехала к Дали в 1930 году, то проявила себя как отличный организатор, деловой менеджер и патронесса. А когда они наконец-то поженились в 1934 году, бывший муж Галы Поль Элюар был одним из свидетелей на брачной церемонии.

Чтобы выразить свои чувства к этой удивительной женщине, Дали изобразил ее в виде Градивы, героини популярного романа Уильяма Дженсена, где Градива предстает, как ожившая статуя из Помпей, в которую влюбился молодой человек, что в конечном итоге изменило его жизнь. На картине "Градива вновь открывает для себя антропоморфные развалины" на фоне скал, написать которые художника вдохновил скалистый пейзаж Коста Брава, на переднем плане изображена Градива, моделью для которой послужила Гала, окутанная скалой, на которой стоит чернильница, возможно, как намек на ее бывшего мужа-поэта.

Прочная Память

Образ пустынного берега прочло засел в сознании Дали в то время. Художник писал пустынный пляж и скалы в Кадакесе без какой-либо определенной тематической направленности. Как он утверждал позже, пустота для него заполнилась, когда он увидел кусок сыра камембер. Сыр становился мягким и стал таять на тарелке. Это зрелище вызвало в подсознании художника определенный образ, и он начал заполнять пейзаж тающими часами, создавая таким образом один из самых сильных образов нашего времени. Дали назвал картину "Постоянство памяти".

"Постоянство памяти" была завершена в 1931 году и стала символом современной концепции относительности времени. Кроме того, картина вызывает у зрителя другие глубоко запрятанные чувства, которые трудно определить. Спустя год после экспозиции в парижской галерее Пьера Коле самая известная картина Дали была куплена нью-йоркским Музеем современного искусства.

Не имея возможности посещать отчий дом в Кадакесе из-за запрета отца, Дали на деньги, полученные от мецената Виконта Шарля де Ноэйля за продажу картин, построил новый дом на берегу моря, неподалеку от Порт Лигат. Оставаясь верным своему инстинкту, художник нехотя расставался со своим любимым побережьем и семейным гнездом.

Теперь Дали был убежден, как никогда, в том, что его целью было научиться писать, как великие мастера Возрождения, и что при помощи их техники он сможет выразить те идеи, которые побуждали его рисовать. Благодаря встречам с Бюнюэлем и многочисленным спорам с Лоркой, который провел много времени у него в Кадакесе, перед Дали открылись новые широкие пути мышления. Он начал создавать картины трех тематик: легенда Вильгельма Телля, "Ангел" Милле и подсознательный мир Фрейда.

Вильгельм Телль и Ленин

Для Дали Вильгельм Телль символизировал полный разрыв символической пуповины, которая связывала его с домом и всем тем, что было с ним связано в плане тотемов и табу. Первая картина художника, посвященная этой теме, называлась просто "Вильгельм Телль" (1933). В том же году он написал "Загадку Вильгельма Телля". В ней легенда Вильгельма Телля смешана с жизнью Ленина. Дали уже написал в 1931 году картину с использованием образа Ленина: "Пристрастная галлюцинация: явление шести голов Ленина на рояле", где голова русского революционера изображена в сияющем ореоле на клавиатуре рояля в темной комнате. В комнате находится лишь один отец, что-то созерцающий. Его рука покоится на спинке стула с вишнями. Это - подсознательный образ наказания Дали в детстве, боязни отца и память о тарелке с вишнями в комнате для наказаний.

В картине "Загадка..." удивительно длинная ягодица Ленина подперта костылем, в то время как другой костыль подпирает длиннющий козырек его кепки. На земле, которую вот-вот проломит нога Ленина, лежит ребенок в детской коляске. Ленин, очевидно, также держит в руках ребенка с котлетой на голове, которого он скорее всего съест. Общее значение картины в том, что ребенку угрожает опасность от фигуры отца, и, возможно, она выражает чувства Дали к своему отцу и к сюрреалистам, чьи правила начали его угнетать.

Некоторые сюрреалисты увидели в картине оскорбление Ленина и пытались уничтожить ее. Но Бретона и других важных членов движения это мало волновало. С их точки зрения более важным было отсутствие у Дали преданности их политическому курсу и то, что они считали вольностью в искусстве: его зрительные головоломки и его одержимость шутками.

"Ангел" Дали

Вновь обретенная уверенность Дали в себе и в своей работе появилась благодаря отношениям с Галой, женщиной, полностью его удовлетворявшей. Но он не был настолько ослеплен любовью, чтобы не видеть другого значения их связи. Он выразил это в своей новой мифологии "Ангела", самой известной картины французского художника девятнадцатого века Жана-Франсуа Милле. На этой знаменитой картине, горячо любимой викторианцами за пропитывающие ее благородные чувства, были изображены крестьянин и крестьянка, склонившиеся, как во время молитвы, после работы. В своих работах Дали дал совершенно другую интерпретацию сцене Милле. Женщина стала похожа на хищную птицу, она отнюдь не воздает благодарение за работу, которая дает им хлеб насущный каждый день, а собирается напасть на своего спутника и съесть его. "Ангел" Милле действительно появляется в картине Дали "Гала и "Ангел"" Милле незадолго до явления конического анаморфоза ("анаморфоз" - искажение изображения, часто оптическое)", написанной в 1933 году. Здесь Гала изображена в комнате, в дверях которой находится фигура сидящего Ленина. Максим Горький с омаром на голове выглядывает из-за двери. Над дверью висит "Ангел" Милле, таким образом, снова две мифологии слиты воедино.

"Сюрреализм - Се Муа"

Женитьба на Гале пробудила в Дали неистощимую фантазию и новую неисчерпаемую энергию. В его творчестве начался плодотворный период. В это время его личный сюрреализм полностью превозобладал над нормами и установками остальной группы и привел к полному разрыву с Бретоном и другими сюрреалистами. Теперь Дали никому не принадлежал и утверждал: "Сюрреализм - се муа" ("Сюрреализм -это я").

Вдобавок к своим исследованиям Дали начал использовать прием двойственного изображения, при котором предметы могли рассматриваться как один или как два объекта. Одним из самых простых вистов на это новое поприще стала "Призрачная повозка" (1933), где два пассажира, пересекающие долину Ампурдан неподалеку от Кадакеса на крытой повозке, влекомой лошадью, оказываются также башнями далекого города, а колеса выглядят как палки, торчащие с обеих сторон дороги. В левом углу картины находится разбитая амфора, намек на то, что разрушенный римский город Ампуриас находится неподалеку от Ампурдана, который также присутствует в другой загадочной картине под названием "Химик Ампурдана в поисках абсолютно ничего" (1936).

Теперь у Дали было несколько путей, по которым он мог освобождать вдохновение из подсознания: фрейдистско - сексуальная тема, параноидально - критический метод, при котором он хорошенько взбалтывал мысли, как сумасшедший в бреду, и теории современной физики. Освободив себя от нитей, связывающих его с ограниченным миром своего дома, он был свободно блуждающим исследователем им самим же созданной вселенной.

Последний дерзкий взгляд на детство отразился в картине "Призрак сексуальной привлекательности" (1932), где юный Дали в матросском костюмчике на фоне знакомого пейзажа Коста Брава смотрит на стоящую на коленях и поддерживаемую костылями женскую фигуру, груди и живот которой сделаны из серых каменных мешков. Голова женщины переходит в утес позади ее. Гала также почти всегда присутствовала на его картинах и набросках для картин. Например, в картине "Сон кладет свою руку на плечо человеку" (примерно 1932) она изображена в виде мечты, голова которой сделана из цветов.

Как бы в качестве подтверждения своей личностной направленности Дали написал откровенный "Портрет Галы" (1935), где снова появился "Ангел". Здесь, однако, передний план заполнен спиной Галы. Она полностью одета и смотрит на себя, сидящую на тачке с "Ангелом" над головой. Эта картина, наполненная спокойствием и равновесием голландского интерьера, - заявление о взаимосвязи Дали и Галы, которой художник был благодарен за ее помощь в достижении "возвышенного перехода плохого в хорошее, сумасшествия в порядок" и за то, что она заставила их современников принять и разделить его особое сумасшествие.

Несмотря на измены, отношения между Галой и Дали оставались для художника очень важными и до самой смерти жены в 1982 году были неотъемлемой частью его жизни и важным фактором в зарабатывании средств к существованию. Ее чувства по отношению к нему менее ясны. Она никогда не высказывала свои взгляды и мнения, однако имела огромное влияние на Дали даже тогда, когда, как утверждают слухи, у нее было несколько других любовников. Было замечено, что сам муж поощрял неверность своей жены, устраивая, как утверждают, оргии с разными сексуальными извращениями. Эти утверждения, как и большая часть личной жизни Дали, как правило, только предположения, основанные на опубликованных рассказах и его репутации, - но в их основе должны быть реальные факты.

Параноидально-Критический Метод

Характерная особенность великих деятелей современного искусства в том, что они убеждены в наличии у них личного взгляда на действительность, и благодаря этому убеждению они оставляют свой отпечаток на мировом сознании. Многие выражали эту уверенность при помощи своего собственного визуального языка, создавая современную технику письма для развития индивидуальных средств выражения чувств и идей - не прибегая к литературному объяснению.

Однако Дали не преследовал таких целей. После короткой стычки с техникой пуантилизма, кубизма и стилем своего земляка - каталонца Хоана Миро он решил, что его больше интересовало содержание картин, для выражения которого вполне хватало техники таких великих мастеров, как Боттичелли и Веласкес.

Однако то, что он хотел сказать, оставалось в какой-то степени загадкой как для зрителей, так и для самого Дали, что, впрочем, не помешало ему создать сильные образы, не уступающие в своей выразительности придворным Филиппа IV Веласкеса или тучам и погоде Тэрнера. Путь Дали к художественной выразительности лежал через освобождение идей, скрытых в человеческом сознании, особенно в его собственном, которое было загадочным миром памяти и жизненного опыта, иногда реального, иногда придуманного, но искаженного с помощью увеличительного стекла его фантасмагорического видения.

Новый способ исследования живописных сюжетов Дали назвал параноидально - критическим методом. Этот метод-единственная возможность получить то, что он называл иррациональным знанием, и пояснить его. Художник был твердо убежден, что для того, чтобы освободить глубоко запрятанные мысли, был необходим разум сумасшедшего или кого-нибудь, кто из-за своего так называемого сумасшествия не был бы ограничен стражем рационального мышления, то есть сознательной частью разума с ее моральными и рациональными установками. Человек, находящийся в таком бреду, утверждал Дали, не был ничем ограничен или скован и потому просто был вынужден быть сумасшедшим. Однако, как уверял Дали своих зрителей, разница между ним и сумасшедшим была в том, что он не сошел с ума, следовательно, его паранойя была связана с критической способностью.

Это парадоксальное утверждение стало фундаментом творчества Дали и создало ощущение бесспорной констатации и двусмысленности в его работах. Неопределенность стимулировала воображение зрителей, привыкших к миру спокойных пейзажей, портретов или групп классических обнаженных. Их интерес привлекали и возбуждали картины-головоломки с частыми эротическими и скотоложескими намеками.

В мире, который, как правило, зависел от успокаивающих ярлыков, как подпорок для реальности, подход Дали был публичным оскорблением и стимулом. Сексуальным характером его работ с частыми намеками на кастрацию, мастурбацию и содомию был брошен вызов не только обществу, но и истэблишменту искусства, который он презирал за прогресс технического просвещения, что отличало искусство двадцатого века в то время.

Ключом к миру Дали был Зигмунд Фрейд, чьи исследования подсознательных сексуальных травм у своих пациентов с помощью психоанализа широко раскрыли двери человеческой души. Это было таким же шокирующим и невероятным событием, как и открытие Чарльза Дарвина полвека тому назад. Для Дали открытие подсознания имело три плюса: это порождало новые темы для картин, позволяло исследовать и объяснить некоторые свои личные проблемы и было той взрывчаткой, которая могла уничтожить старый порядок. Кроме того, это было отличным средством рекламы творчества.

Первой его попыткой придать идее ощутимую форму стала картина "Человек-невидимка", начатая им в 1929 году. Однако работа не была завершена до 1933 года. В этой картине фигура человека спрятана за множеством архитектурных деталей и других предметов, фаллических символов, характерного свидетельства страха кастрации Дали.

Дали заложил идею существования целого мира подсознания в 1936 году в своей работе "Предместья параноидально-критического города: полдень на окраинах европейской истории". На этой картине, на первый взгляд, изображен типичный город. Раздражающие детали сразу не вызывают чувство удивления и шока. Однако вскоре зритель начинает понимать, что перспективы отдельных частей картины не связаны друг с другом, что, впрочем, не нарушает единства композиции. Изображенный город кажется вышедшим из подсознательного сновидения и имеет определенный смысл до тех пор, пока зритель не начинает критически рассматривать его. Кроме деталей, присущих только снам, в разных частях города происходят события, никак не связанные между собой, но являющиеся настоящими плодами памяти Дали. Гала держит гроздь винограда, который перекликается с частичной фигурой лошади и классическим зданием на втором плане, что, в свою очередь, отражается в игрушечном доме, помещенном в открытый ящик комода. В общем законченный, но разобщенный сюжет объясняется в подзаголовке названия картины: это действительно история Европы, прошедшей полпути, дышащая ностальгией, сожалением.

Предметы Искусства

Желание Дали быть признанным в обществе, которое, в сущности, было равнодушным к искусству, особенно современному, вызвало в нем его естественную склонность к привлечению к себе внимания. Именно в это время, около середины 1930-х, художник начал создавать сюрреалистические объекты, ставшие его самыми известными произведениями. Из парикмахерского манекена он сделал бюст, положив на него французский батон и чернильницу. Затем последовал шокирующий и вызывающий смокинг - афродизиак, увешанный бокалами для вина. Другими его памятными работами были "Телефон - омар", созданная в 1936 году композиция, и шокирующий "Диван-губы Маэ Уэст" (1936-37): деревянная рама, обтянутая розовым атласом.

Но больше всего внимания к Дали привлекли не эти странные предметы, а его лекция в Лондон Групп Румз, Бэрлингтон Гардэнз в июле 1936 года. Она проводилась в рамках Международной выставки сюрреалистов. Художник появился в костюме водолаза - глубоководника. Костюм подходил для погружения в подсознание и был встречен шумными аплодисментами. Однако когда Дали стал задыхаться и начал отчаянно жестикулировать, аплодисменты сменились страхом и растерянностью. Это было не совсем то, что задумывал Дали, однако внимание широкой публики было привлечено к первой выставке сюрреалистических работ, проводимой в Лондоне, в галерее на Корк-стрит. Выставка, пользующаяся огромной популярностью, проводилась американским коллекционером Пегги Гуггенхайм. Кроме рекламы выставки, инцидент с костюмом водолаза привлек к Дали внимание издателей журнала "Тайм": на обложке последнего номера 1936 года была помещена его фотография. Под фотографией, сделанной Маном Рэем, был следующий комментарий: "Горящая сосна, архиепископ, жираф и облако перьев вылетели из окна".

Мисс Гуггенхайм стала вторым меценатом Дали из богатых нью-йоркских покровителей художников (до этого он читал лекции о сюрреализме в Музее современного искусства Нью-Йорка в 1935 году). Вскоре эти меценаты стали его самыми горячими сторонниками.

Сюрреалист-Знаменитость

По возвращении из следующей поездки в Соединенные Штаты в 1937 году, где он посетил Харпо Маркса в Голливуде и принял участие в работе над сценарием фильма, Дали участвует в другой международной выставке сюрреалистов, на этот раз - в Париже. Теперь он создал сюрреалистическую композицию "Дождливое такси". Она представляла собой такси с обнаженным манекеном (какие обычно выставляют в витринах) на заднем сиденье. Его тело было покрыто живыми улитками. Кроме того, в салон лилась вода из дыр в крыше. Работа вызвала большой шум и гнев критики.

Дали примирился со своим новым статусом личности, что выразилось в его многозначительной картине "Метаморфозы Нарцисса" (1936-37). Это была его самая удачная картина того периода с двоякими образами. На первый взгляд кажется, что на ней изображены конечности двух фигур на обычном фоне. Но затем можно заметить, что конечности в левой части картины принадлежат фигуре человека, частично скрытого в тени и смотрящегося в воду, которая отражает его изображение, - изображение Нарцисса. Справа - набор похожих форм, но теперь конечности - это пальцы, держащие яйцо, из трещин которого вырастает цветок нарцисса.

Миф о Нарциссе интерпретирован здесь Дали как история своего собственного превращения через Галу. Поглощенный собой юноша, ранее озабоченный мастурбацией и кастрацией, теперь стал членом нормального сексуального союза, изображенного на втором плане картины в стиле, напоминающем активный мир работ эпохи Возрождения. Даже шахматное поле было позаимствовано из картины Беллини.

Искусство и Гражданская Война

Возвращению Дали в Испанию после лондонской выставки сюрреалистов в 1936 году помешала гражданская война, начавшаяся с восстания генерала Франке и верных ему войск против народного правительства. Правительство было вынуждено бежать в Валенсию, а затем, когда городу стала угрожать опасность, - в Барселону, каталонскую родину Дали.

Страх Дали за судьбу своей страны и ее народа отразился в его картинах, написанных во время войны. Среди них - трагическая и ужасающая "Мягкая конструкция с вареными бобами: предчувствие гражданской войны" (1936). Чувства, выраженные Дали в этой картине, сравнимы с ошеломляющей "Герникой" Пикассо. Но она менее соответствует общественному вкусу из-за ее очевидных сексуальных обертонов.

В картине доминирует фрагмент голого женского тела. Грудь жестоко сжимается шишковатой рукой. Публику в самом деле больше ужаснул реализм Дали, чем символические абстракции картины Пикассо. Кроме того, Дали удалось найти сильный образ, выражающий ужасы войны, символизируемые простыми вареными бобами,- едой бедных. К тому же позади скрюченной руки на переднем плане мы видим маленькую согнутую фигуру - фигуру простого человека, изображенного художником и в "Химике Ампурдана в поисках абсолютно ничего" как символ нигилизма современной жизни.

Хотя Дали часто выражал мысль о том, что события мировой жизни, такие как войны, мало касались мира искусства, его сильно волновали события в Испании. Свои непроходящие страхи он выразил в "Осеннем каннибализме" (1936), где переплетенные пальцы едят друг друга. Ужас художника смягчен здесь привычным пейзажем Кадакеса на втором плане как выражение мысли о том, что такие события, даже гражданская война, преходящи, а жизнь все равно продолжается.

Комментарий Дали гражданской войны в Испании был назван просто "Испания". Картина была написана в 1938 году, когда война достигла кульминационного момента. На этой двусмысленной, параноидально - критической работе изображена фигура женщины, опирающейся локтем на комод с одним открытым ящиком, из которого висит кусок красной ткани. Верхняя часть тела женщины соткана из маленьких фигурок, большая часть которых - в воинственных позах, напоминая о группах Леонардо да Винчи. На втором плане изображена пустынная песчаная равнина.

Многие друзья Дали стали жертвами гражданской войны на его родине. По привычке он старался не думать о плохом. Одним из способов забыть была анестезия разума, для которой идеально подходил сон. Это отражено в картине "Сон" (1937), где художник создал один из самых сильных образов. Голова без туловища покоится на непрочных подпорках, которые могут обломиться в любой момент. В левом углу картины изображена собака, которую тоже поддерживает подпорка. Справа вырастает деревня, похожая на одну из деревень побережья Коста Брава. Остальное пространство картины, кроме далекой маленькой рыбацкой лодки, пусто, символизируя беспокойство художника.

В другой группе картин, где проявилось беспокойство Дали по поводу явно приближающейся мировой войны, использовалась телефонная тема. В "Загадке Гитлера" (около 1939) изображены телефон и зонтик на пустынном пляже. Картина намекает на неудачную встречу премьер-министра Великобритании Невилла Чемберлена с Адольфом Гитлером. Как в "Возвышенном моменте", так и в "Горном озере", написанных в 1938 году, художник использовал (кроме телефона) изображение костыля, типичный для Дали символ дурных предчувствий.

Во время гражданской войны в Испании Дали и Гала посетили Италию, чтобы посмотреть работы художников эпохи Возрождения, которыми Дали больше всего восхищался. Они также побывали на Сицилии. Это путешествие вдохновило художника написать "Африканские впечатления" (1938). Семейная пара вернулась во Францию, где ходили слухи о скорой войне в Европе, и нашла время, чтобы еще раз побывать в Соединенных Штатах в первой половине 1939 года.

Неумолимо надвигающийся ужас тревожил Дали. Сразу же после начала войны в сентябре 1939 он оставил Париж и отправился в Аркашон, что на морском побережье южнее Бордо. Отсюда Гала и он перебрались в Лиссабон, где среди бегущих от войны они встретили знаменитого дизайнера Эльзу Скьяпарелли, для которой он уже разрабатывал платья и шляпы, и кинорежиссера Рене Клера.

Американские Мечты

Анаграмма "Авида Долларз" была сделана в 1941 году из имени Сальвадора Дали Андре Бретоном как насмешка над суетой Дали по поводу зарабатывания денег. Но в ней скрывалось что-то, гораздо большее, чем укол зависти, вызванной растущим успехом Дали, взлет которого начался в 1936 году, и удивительно теплым приемом, оказанным художнику в Соединенных Штатах как богатыми меценатами, так и простыми зрителями.

В художественных кругах Европы Дали не считали серьезным претендентом на корону эстета, так как он был погружен в экзотерические теории искусства. Но в США, где искусство еще руководствовалось традиционными установками и за традиционным европейским искусством охотились миллионеры и короли бизнеса, Дали встречали с энтузиазмом. Его картины, хоть и с загадочным содержанием, были доступны для визуального восприятия, так как на них были изображены понятные предметы, поэтому эта импульсивная личность, всюду отталкиваемая и всех раздражающая в Европе, была принята в Соединенных Штатах, которые гордились своими откровенными, твердохарактерными, всеобъемлющими персоналиями и шоуменами.

Дали и Гала нехотя покинули Европу, но вскоре удобно устроились в Фридриксбурге, штат Вирджиния, в Хэмтон Мэнор, в доме Карее Кросби, авангардного издателя. Здесь Гала начала вить для Дали уютное гнездышко, реквизировав библиотеку и заказав необходимые для живописи принадлежности из близлежащего города Ричмонда. За ее хлопотами наблюдала и позже вспоминала присутствовавшая там писательница Анаис Нин.

Спустя год Дали и Гала переехали с миссис Кросби через Соединенные Штаты в Монтерей, неподалеку от Сан-Франциско, штат Калифорния. Дом в этом городе стал их основным прибежищем, хоть они и жили подолгу в Нью-Йорке, купаясь в роскоши. За восемь лет, проведенных Галой и Дали в Америке, Дали нажил состояние. При этом, как утверждают некоторые критики, он поплатился своей репутацией художника.

В мире художественной интеллигенции репутация Дали всегда была невысокой. Он не только вел себя вызывающе, что приносило ему какие-то рекламные дивиденды, но рассматривалось любителями искусства как простое кривляние для привлечения внимания к своим работам. Он еще и не работал в существующих в искусстве направлениях. Если брать шире, то большинство художников и любителей видели искусство того времени как поиск нового языка, при помощи которого нашли бы свое выражение современное общество и все новые идеи, которые в нем рождаются. Старая техника, как в литературе, так и в музыке или пластических видах искусства, по их мнению, не подходила для двадцатого века.

Многим казалось, что традиционный стиль письма Дали не сочетался с работой по поиску нового языка живописи, отразившейся на картинах таких мастеров двадцатого века как Никассо и Матисс. Однако у Дали были последователи из числа европейских любителей искусства, особенно тех, кто интересовался движением сюрреалистов, кто видел в его работах уникальный способ выражения скрытых частей духа человека.

Американские Инциденты

Дали во время своего пребывания в Америке участвовал в многочисленных коммерческих проектах: в театре, балете, в области ювелирных украшений, моде и даже издавал газету в целях саморекламы (вышло всего два номера). Так как со временем число проектов росло, он казался скорее массовиком-затейником, чем серьезным художником, занятым исследованием выразительных средств. Хоть популярность его и росла, Дали начал терять, по крайней мере в Европе, поддержку художественных критиков и историков, от которых зависела репутация художника на протяжении его жизни.

Из своей тихой гавани в Вирджинии, а затем в Калифорнии, Дали начал триумфальное покорение мира искусства нового континента. Американские друзья были готовы и дальше помогать художнику в его карьере. Одним из первых его заказов стало оформление павильона "Мечта Венеры" на Международной нью-йоркской выставке в 1939 году. Дали планировал построить бассейн внутри павильона, в который он намеревался поместить русалок. На фасаде же он хотел изобразить фигуру Венеры в стиле Боттичелли, но с головой трески или подобной рыбы. Дирекция выставки не утвердила эти планы, и павильон не был сооружен, но у Дали появилась возможность опубликовать свой первый американский манифест: "Декларация независимости воображения и прав человека на собственное сумасшествие".

Случай с Бонуитом Тэллером произошел до инцидента с Международной выставкой. Дали заказали оформление витрин универмага Бонуита Тэллера в Нью-Йорке. Дали выполнил этот заказ в своем неподражаемом экстравагантном стиле, выставив черную атласную ванну и навес из головы буйвола с окровавленным голубем в зубах. Эта композиция привлекла столько публики, что было невозможно пройти по тротуарам Пятой авеню. Администрация закрыла композицию. Это так расстроило Дали, что он перевернул ванну, разбив при этом зеркальное стекло окна, и вышел через него на улицу, где его арестовала нью-йоркская полиция.

Дали вынесли приговор с отсрочкой исполнения. Это привлекло столько внимания к его личности, что следующая его выставка в нью - йоркской галерее пользовалась безумным успехом. Такие случаи, иногда шокирующие, создали хорошую рекламу Дали среди обычной публики, которая видела в художнике воплощение свободы личности, которой так гордились Соединенные Штаты и которую, как он заявлял, можно найти только в Америке (то есть не в Европе).

Когда некоторые журналисты усомнились во вменяемости Дали и целесообразности его кривляний, он принял вызов. Отвечая на статью в "Арт Дайджест", интересующуюся, просто ли он сумасшедший или обычный удачливый бизнесмен, художник ответил, что не знает сам, где начинается глубокий, философствующий Дали и где заканчивается сумасшедший и абсурдный Дали.

Мир Работ

Все это было частью духа Нового Света того времени и сделало из Дали пользующийся спросом товар вне поля деятельности дилеров и художественных галерей. Он уже разрабатывал модели для Эльзы Скьяпарелли. Теперь же он начал изобретать более фантастические предметы моды, которые попадали на страницы "Вог" и "Харперз базар" и завоевывали ему популярность среди богатой и изысканной публики. Маркиз де Куэвас, основатель балета Монте-Карло, тоже ввел Дали в свой мир, заказав оформление сцены для "Вакханалии" с костюмами от Коко Шанель. Другими заказами на оформление сцены для балета от Маркиза де Куэваса были "Лабиринт" (1941) с постановкой хореографии Леонидом Массином, "Сентиментальный разговор, Китайское кафе" и "Разрушенный мост" (1944).

В Нью-Йорке пристанищем Дали и Галы стал отель Санкт-Реджис, где художник создал свою мастерскую. Там он трудился над портретами миссис Джордж Тейт Второй, Елены Рубинштейн, королевы косметики (Дали также работал над дизайном ее квартиры), миссис Лютер Грин.

К тому же Дали снова был вовлечен в работу над фильмами. Он с энтузиазмом приветствовал этот способ самовыражения, в котором видел царство творчества будущего, несмотря на то, что потом умалил вклад кинематографа в искусство. Именно он создал знаменитую сюрреалистическую последовательность сна в фильме Альфреда Хичкока "Зачарованный" в 1945 году. Хичкок хотел создать первый фильм про психоанализ в то время, как учение Фрейда начало оказывать глубокое влияние на мышление американцев, поэтому сам Бог велел ему обратиться к Дали. В следующем году художник начал работать над проектом Уолта Диснея "Дестино", который, к сожалению, не был доведен до конца. Был создан лишь еще один полнометражный фильм по сценарию Дали "Дон Жуан Тенорио", сделанный в Испании в 1951 году.

Дали, как правило, нравилась активная деятельность, и вместе с Галой, постоянно находящейся рядом с ним, он стал известен всем Соединенным Штатам Америки как король современного искусства. Он даже нашел время, чтобы написать роман "Скрытые лица" о группе аристократов на пороге второй мировой войны.

Беспокойство и Соблазнение

Тем временем за картины Дали выкладывали крупные суммы. Их популярность объяснялась отчасти тем, что они выглядели как работы старых мастеров, старательно и на совесть сделанные. Важно было и то, что их написал человек, хоть иногда и эксцентричный во время своего появления на публике, но симпатичный, воспитанный, хорошо одетый и скорее всего не революционер и не коммунист.

Такая значительная работа Дали как "Рынок рабов с исчезающим бюстом Вольтера", написанная в 1940 году, была наполнена отголосками последних европейских картин. Картина похожа на сцену с полуобнаженной Галой в левом нижнем углу. Она смотрит на группу персонажей на фоне разрушенного здания. Среди фигур выделяются две женщины в голландских платьях, которые, благодаря великолепному умению художника создавать двойственные образы, являются также бюстом Вольтера работы скульптора Гудона. Позади них изображенные в темных тонах рабы, о которых и говорится в названии картины. Они свидетельствуют о настроении Дали, Полного вольтеровского самосомнения, до того как влияние Галы придало ему свободу и уверенность в себе.

Другая картина, свидетельствующая о том, что Дали не чувствовал себя совершенно свободно вдали от привычного ландшафта Коста Брава, называется "Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения". На этой картине, написанной в 1944 году, Дали изобразил Галу лежащей на каменной плите. Работа напоминает портреты его сестры Анны-Марии, написанные в Кадакесе. Один тигр прыгает на Галу, другого пожирает рыба. Все это - типичный для Дали кошмар. Вся картина кажется немного легковесной, как рекламная графика.

Картина наводит на мысль о том, что Дали временно потерял связь с подсознательным слоем своего вдохновения. Однако вскоре она была восстановлена, когда художник принял участие в конкурсе на лучшую картину для фильма "Бель Ами" (примечание переводчика: "бель ами" - на французском означает "милый друг"), организованном Лоев Левин Студи-ос. Предметом картины должно было быть искушение святого Антония. И хотя в конкурсе победил Макс Эрнст, у художника появились новые идеи, отразившиеся в новой серии картин.

В "Искушении святого Антония" (1946) Дали поместил святого в левый нижний угол. Над ним плывет цепочка слонов, возглавляемая лошадью. Их длинные, болтающиеся, похожие на ходули ноги делают их похожими на воздушные шарики. Слоны несут на спинах храмы с обнаженными телами. Видимо, художник хочет сказать, что искушения находятся между небом и землей. Теперь значение не так трудно понять, ведь для Дали секс был сродни мистике. Еще один ключ к пониманию картины лежит в благочинном появлении на облаке испанского Эль Эскориаля, здания, которое для Дали символизировало закон и порядок, достигаемый через слитие духовного и светского. Таким образом, "Искушение святого Антония" является ключом, открывающим космос Дали, так как эта картина подтверждает растущий интерес художника к миру духовности и материи. Корни этого дуализма лежат в семейном воспитании Дали в провинциальном Фигерасе.

Абсолютное Видение

Новое видение мира, как утверждал Дали, родилось во вспышке просветления, явившейся еще одним последствием, кроме грохота и радиоактивного свечения, взрыва атомной бомбы над Хиросимой 6 августа 1945 года. Дали искал мистический ответ в черных тучах, поднятых взрывом. Абсолютное видение значения всего этого должно быть даровано, как он считал, Божьей милостью и милостью правды. Идея Божьей милости была взращена в нем еще в детстве во время религиозного воспитания. Что же касается милости правды, то художник рассчитывал найти ее в открытиях современной физики.

Хоть представления Дали о жизни, Боге и современной науке начали созревать в мозгу художника еще в Соединенных Штатах и стали проявляться в его работах того периода, они окончательно созрели и стали приносить плоды лишь после возвращения на родину в Кадакес в 1948 году.

Мозг Мистика

Дали был настолько потрясен атомной бомбой, что написал целую серию картин, посвященных атому. Первой из этой серии была "Три сфинкса атолла Бикини", созданная в 1947 г. "Сфинксы" - это три грибовидных тела, похожих на грибовидное облако, образующееся после взрыва этого оружия массового уничтожения. Первый гриб на переднем плане вырастает из шеи женщины, как облако волос, второй -появляется в центре и похож на листву дерева, третье, самое отдаленное, облако встает из-за пейзажа Кадакеса.

Это была первая работа из серии картин и рисунков, с ними Дали обратился к разрушительному послевоенному миру, на который художник смотрел с беспокойством и который подтолкнул его к мистическому подходу в работе. Это была одна из сторон личности Дали, проявившаяся еще в "Искушении святого Антония".

После окончания войны в 1945 году Дали решил остаться в Соединенных Штатах,где он готовился к своему художественному возрождению. Теперь он был как никогда уверен, что художники периода Возрождения были правы, рисуя на религиозные темы, причем так, как они это делали. Он объявил войну академическому стилю письма, предпочитаемому традиционными салонами, африканскому искусству, которое оказало глубокое влияние на такие важные фигуры в европейском искусстве, как Модильяни, Пикассо и Матисс, и декоративному плагиату художников, ставших абстракционистами потому, что им на самом деле нечего было сказать. Дали заявил, что собирается возродить испанский мистицизм и показать единство Вселенной, изобразив духовность материи.

Одной из первых картин, несущих его новое видение мира, стала "Дематериализация возле носа Нерона" (1947). На ней изображен рассеченный куб под аркой, в изгибе которой плавает бюст Нерона. Рассечение символизирует расщепление атома. Дали стал постоянно пользоваться этим приемом.

Вскоре после возвращения в Испанию Дали начал работу над двумя заказами. Для Питэра Брука, английского театрального режиссера, который ставил "Саломею" Штрауса, и для Лукино Висконти, итальянского кинорежиссера, делающего новую версию шекспировского "Как вам это нравится". Он также работал над эскизами к "Мадонне Порт Лигат", где Гала изображалась в виде Мадонны. Однако прежде всего он завершил другую свою важную работу с изображением Галы: "Леда Атомика" (1949), эскизы к которой начал делать еще с 1947 года. Кроме того, остался незаконченным вариант этой картины, начатый в 1948 году.

В "Леде Атомике" обнаженная Гала парит на пьедестале. Позади нее распростерты крылья лебедя. Под пьедесталом и вокруг него парят невесомые предметы. На втором плане видны утесы Кадакеса. Миф о Леде был очень важен для Дали, так как он отождествлял свои отношения с Галой с браком Зевса и Леды, от которого лебедь родил два яйца, а из них на свет появились две пары близнецов: Елена и Полидевк и Кастор и Клитемнестра. Дали видел в себе с Галой двух близнецов, имеющих одну на двоих жизнь и память и не способных существовать друг без друга.

В картине "Мадонна" - сходная композиция: Гала одета, как традиционная Мадонна эпохи Возрождения. Тонкость техники двойственного образа Дали хорошо видна в этом фрагменте, где умирающий бык является частью плаща матадора, глаз быка - трупной мухой, повторяемой для создания иллюзии блесток на костюме матадора. Мухи, блестки и точки напоминают разлетающиеся частицы, что согласуется с представлениями Дали о физике и природе материи. Центральная часть ее платья открыта. В образовавшемся проеме виден ребенок-Христос, парящий над синим облаком или подушкой. Мадонна сидит в расколотой арке. Над ее головой парит яйцо, а над ним - створчатая раковина, символизирующая святого Иакова, прибывшего к берегам Испании на раковине, как Афродита прибыла к берегам Кипра. Среди других предметов, плавающих вокруг Мадонны, - раковины и рыбы. Побережье Кадакеса снова появляется на втором плане. Картина написана в откровенном стиле, без эффектов параноидально-критического метода, двойственного образа и иллюзии реальности, что подтверждает заявленное намерение Дали работать в классических рамках, которые для него были наивысшей точкой художественного развития и из которых должно начинаться любое новое искусство.

Дали далеко отошел от своих радикальных социальных и политических взглядов 1930-х. Это было подчеркнуто и фактом его аудиенции у папы римского Пия XII в ноябре 1949, во время которой он попросил благословить первый вариант "Мадонны Порт Лигат". Можно лишь догадываться, что папа римский не знал, что Гала, позировавшая для Мадонны, была женщиной, неразборчивой в своих связях, а Дали считал ее божественной.

Дали написал более позднюю версию "Мадонны Порт Лигата" в 1950 году, используя такую же, как и на первой картине композицию, но добавив больше важных для себя и для Галы деталей, включая носорогов, появившихся в его "Кружевнице" и серии с носорогами.

Постоянство Дали

В то же время Дали работал и над несколькими другими проектами, среди которых декорации и костюмы к постановке балете Мануэля дэ Фалла "Эль сомбреро де трес пикос" ("Треугольная шляпа"). Дали поместил на сцене мешки с мукой и деревья, парящие в пространстве, в то время как сам домик мельника разлетается с косыми дверями и окнами, одно из которых улетает в небо.

Дали писал и много портретов, среди которых портрет художественного коллекционера Джеймса Дана, сделанный в 1949 году. В 1950-х годах Дали написал ряд прекрасных портретов артистов театра, в том числе Катерины Корнел (1951) и Лоренса Оливера в роли Ричарда 111(1951). Портреты, как источник больших доходов, были на первом месте у Дали до 1970-х. Портрет дочери Франсиско Франке Кармен Бордью - Франко был подарен испанскому лидеру в 1974 году на специальной церемонии. Самой значительной картиной Дали 1951 года была "Распятие Христа от святого Иоанна" с распятием, висящим в небе над Порт Лигат. Эта безукоризненная и ненавязчивая картина без каких-либо сюрреалистических обертонов, была продана Художественной галерее Глазго. Однако сразу же после того, как ее повесили, она была порезана вандалом, протестующим против суммы в 8200 фунтов стерлингов, заплаченной за картину галереей. (За пять лет галерея вернула эти деньги от процентов, продажи входных билетов и прав на производство репродукций.) Еще одна картина с таким же упрощенным визуальным подходом называется "Евхаристический натюрморт". На ней изображен покрытый скатертью стол с лежащими на нем хлебом и рыбой. Обе эти картины дышат необычной для Дали простотой. Возможно, в них отразились радость и благодарность Дали по поводу его возвращения на родную землю в Порт Лигат.

Теперь главной заботой Дали стало развитие своих взглядов на мистицизм и науку. Он сделал несколько рисунков разлагающейся рафаэлевской головы, которая выглядела, как Пантеон в Риме. Его постоянные исследования нового направления - дезинтегрирующих или взрывных картин - достигли высшей точки в "Галатее сфер" (1952), где голова Галы состоит из вращающихся сфер. Он также изобразил себя обнаженным и на коленях перед дезинтегрирующей головой Галы, назвав картину "Обнаженный Дали, размышляющий перед пятью обычными телами, превращающимися в частицы, из которых неожиданно появляется Леда Леонардо, хромосоматизированная лицом Галы" (1954).

Его озабоченность новыми идеями теории относительности подтолкнула его к возврату к "Постоянству памяти" 1931 года. Теперь в "Дезинтеграции постоянства памяти" (1952-54) Дали изобразил свои мягкие часы под уровнем моря, где камни, похожие на кирпичи, тянутся в перспективу. Сама память разлагалась, так как время уже не существовало в том значении, какое придавал ей Дали.

Дали, рисующему на религиозные и научные темы, был необходим отдых. Отдыхал же художник, создавая эротические работы и произведения с черным юмором. Вместе со своим другом фотографом Филиппом Халсманом Дали издал в 1954 году книгу под названием: "Усы Дали: фотоинтервью". "Я сошел с ума? Да я гораздо нормальнее любого, кто купил эту книгу" - было типичной фразой художника на презентации этой книги, где воспевались его знаменитые удивительно навощенные усы, называемые им самим "антенны для восприятия искусства". В том же году он также написал "Юную девственницу, самосодомируемую своим собственным целомудрием". На картине изображалась обнаженная женщина, которой угрожают несколько рогов носорогов. Рог носорога стал для Дали новым символом. Художник связал его с "Кружевницей" Яна Вермера в нескольких своих работах 1955 года. Эта идея была также использована в фильме "Гениальная история Дентелиер и носорогов") снятом Робертом Дешарне, где Дали воспроизводил картину Вермера в клетке с носорогами Венсэнского зоопарка в Париже. Это несообразное сопоставление кружевницы и носорогов означало возврат Дали в его параноидально - критический мир. На этом он заработал состояние, явившись на свою лекцию о "феноменологическом аспекте параноидально-критического метода", которую должен был читать в Сорбонне, в лимузине ("лимузином" Дали называл пенис), покрытым цветной капустой.

Но Дали не оставил своей рвущейся наружу тяги к религии. Она снова проявилась в 1955 году в "Тайной вечере", где коленопреклоненные фигуры, завернутые в плащи, стоят вокруг стола в комнате с видом на залив Порт Лигат, из вод которого вырастает почти прозрачный Христос. Религиозная тема так же сильна во "Вселенском соборе" (1960), куда Дали поместил и свое изображение. В центре Гала держит крест. Позади нее - какая-то туманная сцена с фигурами, над которыми парит белый голубь, олицетворяющий Святой Дух.

Многочисленные работы художника того периода отличаются разнообразием стилей и подходов, как будто бы он еще не нащупал новый путь в искусстве, который указывали ему мистицизм и наука. Совершенство его техники оставалось неизменным, как, например, в "Открытии Америки Христофором Колумбом" (1958). На этом шедевре изображены Гала и корабль Колумба в сложной сине - серой композиции. Или в "Святой Деве Гуадалупской" (1959) с ее пирамидальной композицией: два священника стоят на коленях на облаках, из которых вырастает восхитительная ряса, увенчанная Святой Девой и Ребенком. Дали также искал новые подходы в технике письма и даже экспериментировал со специально изготовленным ружьем, стреляя из него гвоздями и кусками металла по рисункам.

Рисуя Историю и Поезда

Реализовывая новые идеи со своей обычной неистощимой энергией, Дали создал еще несколько балетов, среди которых "Собиратели винограда" и "Балет для Галы", для которого он разработал либретто и декорации, а Морис Бежар - хореографию. Премьера состоялась в 1961 году в венецианском театре "Феникс". Он продолжал удивлять публику своими экстравагантными появлениями. Например, в Риме он предстал в "Метафизическом кубе" (простой белый ящик, покрытый научными значками). Большая часть зрителей, приходивших посмотреть на спектакли Дали, была попросту привлечена эксцентричной знаменитостью. Однако его настоящим поклонникам не нравились эти кривляния. Они считали, что шоумен бросает тень на работы художника.

На это Дали отвечал, что он не клоун, а ужасно циничное общество по своей наивности не подозревает, что играет серьезную пьесу, чтобы скрыть свое безумие. Критикуя современное искусство за то, что оно завело публику в тупик, Дали благосклонно высказывался о таких когда-то любимых, а теперь непопулярных французских художниках исторического жанра как Жан-Луи-Эрнест Месонье и Мариано Фортуни, которые писали великие и благородные эпические сцены для зданий, где размещались структуры власти.

Эти художники, которых любители современного искусства обозвали "помпъерс" ("пожарные"), по мнению Дали, писали в хорошей реалистичной манере. Свое умение писать в том же духе он продемонстрировал в большой картине "Битва при Тетюан" (1962), которая была помещена рядом с работой Фортуни в Паласьо дэль Тинел в Барселоне. В этой картине Дали чувствовалось сильное влияние стиля Эжэна Делакруа с его многочисленными сценами боя. Кроме того, художник хорошо проработал детали, сделал сюжет активным и действенным и, конечно же, поместил на второй план Галу.

После одного из своих регулярных визитов в Соединенные Штаты, где его слава уже облетела континент, благодаря чему продажа картин пошла успешнее, Дали вернулся в Европу в 1962 г. с очередной научной разработкой для создания картин. Устройство называлось "электрокулярный монокль" и позволяло передавать изображение при помощи телевизионного сигнала на телескопическую трубу и видеть как предмет, так и его окружение. Этот аппарат, объяснял Дали, был ответом на его метод двойственного образа и параноидально - критический метод, так как был призван помочь расширить зрение, в то время как другие для этого использовали наркотики.

Непонятно, чем это было вызвано, однако параноидально-критический метод Дали вновь с силой проявился в "Железнодорожной станции в Перпиньяне" (1965). Перпиньян - первая железнодорожная станция во Франции сразу же после пересечения границы Испании, поэтому она имеет особое символическое значение для художника как точка входа и выхода в остальной мир. Но именно здесь он однажды заметил, что "когда Гала договаривается о доставке картин поездом нам вслед, мне приходят в голову самые необычные идеи".

В изображении Дали этого важного места железнодорожный вокзал представляет собой неопределенное место. Поезд висит над пустотой, в которую падает или свободно парит в ней безвесая фигура самого Дали с раскинутыми руками перед призрачной фигурой мужчины. С каждой стороны стоят мужчина и женщина из "Ангела" Милле. Позади них расположилась другая парочка, объединенная сексуальной темой.

Возрождение Репрезентативного Искусства

"Железнодорожная станция", значение которой было очень важным для Дали, так как в ней соединился символизм "Ангела" совместной жизни с Галой и его глубокая привязанность к родным местам в Каталонии, стала катализатором его творчества, плодом которого явилась амбициозная "Ловля тунца" (1966-67), второе название работы "Дань должного Месонье".

Предмет "Ловли тунца" прост - рыбаки, ловящие тунца. Однако Дали использовал картину для создания новой основы в технике письма, оставив свой четкий стиль эпохи Возрождения и смешав пуантил-лизм, фавизм и другую технику с всеобщей, почти анархичной свободой мазков. Композиция состоит из групп рыбаков, окружающих стаи тунца и убивающих эту рыбу ножами, мечами, гарпунами и другими приспособлениями, что выражает жестокость охоты. Этот момент времени, говорил художник, является местом встречи конечного мира. Дали посвятил эту картину Месонье, так как, утверждал он, это было возрождением репрезентативного искусства.

Закончив эту работу, на создание которой ушло около двух лет, Дали начал трудиться над другой картиной: "Галлюциногенный тореадор" (1968-70). Здесь техника двойственного образа и параноидально-критический метод возродились вновь, но в новой, более утонченной манере. Было возрождено много традиционных для Дали символов, таких как Венера Милосская, Гала, скалы Кадакеса и Дали-мальчик в костюме моряка (как он изобразил себя в "Призраке сексуальной привлекательности" в 1932 году). Скрытая фигура за Венерой Милосской - это Мано-лет, легендарный испанский тореадор. Он же и мертвый брат Сальвадора - поэт Лорка, и призрак друзей, оставшихся лишь в памяти Дали, вызывая в нем страх смерти и уничтожения.

В это время творческая энергия Дали подтолкнула его к созданию многих других работ, включая эротические рисунки, серию коней и рисунков Галы, которая оставалась для него центром Вселенной, что отразилось в его картине "Вид Дали сзади, пишущего Галу...". Это стало своеобразным гимном их совместной жизни, продлившейся уже больше сорока лет. Картина - безупречно написанный двойной портрет, полностью отвечающий требованиям Дали к совершенству техники Возрождения.

Театр-Музей Дали

Начиная примерно с 1970 года здоровье Дали стало ухудшаться. Хоть его творческая энергия и не уменьшилась, стали беспокоить мысли о смерти и бессмертии. Он верил в возможность бессмертия, включая бессмертие тела, и исследовал пути сохранения тела через замораживание и пересадку ДНК, чтобы вновь родиться. Однако более важным было сохранение работ, что стало его основным проектом. Он направил на это всю свою энергию.

Художнику пришла идея построить для своих работ музей. Вскоре он взялся за перестройку театра в Фигерасе, своей родине, сильно разрушенного во время гражданской войны в Испании. Над сценой был воздвигнут гигантский геодезический купол. Зрительный зал был расчищен и разделен на сектора, в которых могли быть представлены его работы разных жанров, включая спальню Маэ Уэст и большие картины, такие как "Галлюциногенный тореадор".

Дали сам расписал входное фойе, изобразив себя и Галу, моющих золото в Фигерасе, со свисающими с потолка ногами. Салон был назван Дворец Ветров, по одноименной поэме, в которой рассказывается легенда о восточном ветре, чья любовь женилась и живет на западе, поэтому всегда, когда приближается к ней, он вынужден повернуть, при этом на землю падают его слезы. Эта легенда очень понравилась Дали, великому мистику, который посвятил другую часть своего музея эротике. Как он часто любил подчеркивать, эротика отличается от порнографии тем, что первое приносит всем счастье, а второе - только неудачи.

В Театре-музее Дали было выставлено много других работ и прочих безделушек. Салон открылся в сентябре 1974 года и был похож не столько на музей, сколько на базар. Там, среди прочего, были результаты экспериментов Дали с голографией, из которой он надеялся создать глобальные трехмерные образы. (Его голограммы сначала выставлялись в галерее Кнедлер в Нью-Йорке в 1972 году. Он перестал экспериментировать в 1975 году.) Кроме того, в Театре - музее Дали выставлены двойные спектроскопические картины с изображением обнаженной Галы на фоне картины Клода Лорэна и другие предметы искусства, созданные Дали.

Спрос на работы Дали стал сумасшедшим. Издатели книг, журналы, дома мод и режиссеры театров боролись за него. Он уже создал иллюстрации ко многим шедеврам мировой литературы, таким как Библия, "Божественная комедия" Данте, "Потерянный рай" Милтона, "Бог и монотеизм" Фрейда, "Искусство любви" Овидия. Он также создавал сюрреалистические композиции, такие как "Посмертная маска Наполеона на носороге", "Гадлюциногенный тореадор" с барабанами, ножницами, ложками, мягкими часами, увенчанный короной, или "Видение де л'Андж с большим пальцем Бога и двенадцатью апостолами".

Культ Дали, обилие его работ в разных жанрах и стилях привели к появлению многочисленных подделок, что вызвало большие проблемы на мировом рынке искусства. Сам Дали был замешан в скандале в 1960 году, когда подписал много чистых листов бумаги, предназначаемых для создания оттисков с литографических камней, хранимых у дилеров в Париже. Было выдвинуто обвинение в незаконном использовании этих чистых листов. Однако Дали оставался невозмутимым и в 1970-х продолжал вести свою беспорядочную и активную жизнь, как всегда продолжая поиск новых пластичных путей исследования своего удивительного мира искусства.

Конец Мечты

У Сальвадора Дали было две мечты: одна родилась из идей, кишащих у него в голове, другая была результатом юношеских мечтаний прожить полноценную жизнь с необходимыми удобствами. Первая, полностью его собственная, иногда слегка приоткрывалась и позволяла внешнему миру, никогда до конца не понимавшему загадку ума художника, уловить свой отблеск. Вторая была взлелеяна Галой и друзьями, которые помогли ему получить признание и достичь мировой славы. Признание важной роли Галы в своей жизни Дали постоянно выражал в своих работах. Ее влияние, как музы и натурщицы, было очень важным для большинства его картин. В конце 1960-х благодарность Дали приняла более ощутимую форму: он купил для нее замок в Пубол, неподалеку от Фигераса, украсив его своими картинами и снабдив всеми удобствами и сделав роскошным. Остается неясным, хотела ли Гала иметь замок. Многие считали, что она хотела бы жить в Тоскании. Неясно также, означал ли подарок жене замка начало раздельной жизни. Жизнь и деловое партнерство Гала - Дали были настолько нераздельными, что невозможно было представить их полный разрыв.

Всю жизнь с Дали Гала играла роль серого кардинала, предпочитая оставаться на втором плане. Некоторые считали ее движущей силой Дали, другие -ведьмой, плетущей интриги. Когда английский тележурналист Рассел Харти брал у Дали интервью для телепрограммы Би-Би-Си в 1973 году, Гала нехотя согласилась появиться в дверях на несколько секунд. Но когда съемочная группа Харти собралась последовать за Дали в бассейн, она вообще исчезла. Возможно, теперь она устала от кривляния и трюков, рассчитанных на публику.

Гала и Дали всегда управляли своими делами и его постоянно растущим богатством с расторопной деловитостью. Именно она настояла на том, чтобы брать деньги за его выступления перед публикой, и внимательно следила за частными сделками по покупке его картин. Она была необходима физически и морально, поэтому когда она умерла в июне 1982 года, он понес тяжелую утрату.

Подталкиваемый сильным желанием быть рядом с ее духом, Дали переехал в замок Пубол, почти прекратив появляться в обществе. Несмотря на это, его репутация росла. В 1982 году Музей Сальвадора Дали, открытый в Кливленде, штат Огайо, и содержавший большую часть его работ, собранных Е. и А. Рейнолдз Морз, переехал во внушительное здание в Санкт-Петербурге, штат Флорида. Центр Жоржа Помпиду в Париже устроил большую ретроспективу работ Дали в 1979 году, которая позже была послана через Ла-Манш в галерею "Тейт" в Лондоне. Двойной показ ретроспективы позволил широким слоям населения Европы ознакомиться с работами Дали и принес ему огромную популярность.

Среди наград, посыпавшихся на Дали как из рога изобилия, было членство в Академии изящных искусств Франции. Испания удостоила его наивысшей чести, наградив Большим крестом Изабеллы-католички, врученным ему королем Хуаном Карлосом. Дали был объявлен Маркизом дэ Пубол в 1982 году.

Несмотря на все это, Дали был несчастен и чувствовал себя плохо. Он ушел с головой в работу. Всю свою жизнь он восхищался итальянскими художниками эпохи Возрождения, поэтому начал рисовать картины, навеянные головами Джульяно дэ Медичи, Моисея и Адама (находятся в Сикстинской капелле) кисти Микеланджело и его "Снятием с креста" в церкви святого Петра в Риме. Он также начал рисовать в свободном стиле. Линейный, экспрессионистский стиль письма, напоминающий манеру Винсента ван Гога, проявился в такой его картине, как "Кровать и прикроватный столик яростно атакуют виолончель" (1983), где четкие классические линии ранних работ Дали уступают более свободному, более романтичному стилю.

А в 1984 году Дали чуть было не лишился жизни. Он уже несколько дней был прикован к постели, когда каким-то образом загорелась кровать. Возможно, причиной была неисправная лампа при кровати. Запылала вся комната. Ему удалось доползти до дверей. Роберт Дэшарне, управляющий делами Дали на протяжении многих лет, спас его от смерти, вытащив из горящей комнаты.

Дали получил тяжелые ожоги, и с тех пор о нем было мало слышно, хоть в 1984 Дэшарне и опубликовал монографию "Сальвадор Дали: человек и его работа". Вскоре поползли неизбежные слухи о том, что Дали был полностью парализован, что он болен болезнью Паркинсона, что его насильно держат взаперти. И даже о том, что он на протяжении нескольких лет физически не мог делать те работы, которые продолжали появляться под его именем.

Настоящий Дали

Сальвадор Дали, Маркиз Пубол, yмер 23 января 1989 года, спустя шесть лет после завершения своей последней работы "Ласточкин хвост", простой каллиграфической композиции на белом листе. Простота картины напоминает работы Поля Кли и трогательна, как музыка скрипки.

Был ли это настоящий Дали? Скрывался ли под усами-антеннами, которые один журналист из французского журнала однажды попросил сбрить, чтобы увидеть настоящего Дали, простой деревенский философ с инстинктивной мудростью? Многие так считают и сожалеют о появлении сексуального смокинга, омаров, символизирующих половую зрелость, содомируемых роялей и системы "Kara n mehra" ("Гадь и ешь"), при помощи которых он постоянно привлекал к себе внимание.

Работая над своей последней картиной, Дали однажды признался редкому гостю, что собирается написать серию картин, основанную не на чистом воображении, настроении или снах, а на реальности его болезни, существования и важных воспоминаниях. При этом нельзя иногда не подумать, что Дали представлял свою жизнь как какую-то катастрофу. Благословленный титанической энергией и живым творческим умом, он был одновременно проклят естественным талантом заводилы и балагура, который бросал тень на его репутацию художника. Как большинство художников, включая таких современных мастеров, как Поль Сезанн и Клод Моне, Дали скорее всего чувствовал, что не выразил всего виденного, что жгло его душу. Но его бесспорное мастерство, которое он развил, и сила его самых выразительных образов затронули струны души многих людей, принадлежащих к самым разнообразным культурным слоям. Его запоминающиеся образы находятся среди символов духовного пантеона искусства и скорее всего останутся стойкими вехами искусства двадцатого века.

Сальвадор Дали, со свойственной ему при жизни странностью, лежит непохороненный, как он и завещал, в склепе в своем Театре-музее Дали в Фигерасе. Он оставил свое состояние и свои работы Испании.

Дали и ницшеанство.

Выше уже было сказано, что европейская культура XX в. испытала влияние философско-художественной прозы Фридриха Ницше, который в своих произведениях ("По ту сторону добра и зла" 1886г.) выступал с критикой буржуазной культуры и проповедовал эстетический имморализм, т.е нигилистическое отношение ко всяким нравственным принципам. В книге "Так говорил Заратустра" 1883-84гг. Ницше создал миф о "сверхчеловеке", при этом культ сильной личности сочетался у него с романтическим идеалом "человека будущего".

Сальвадор Дали был последовательным представителем ницшеанства XXв. Дали читал и почитал Ф.Ницше, вел с ним диалоги в своих картинах и своих писаниях. В "Дневнике одного гения" неоднократно упоминается Ницше. Дали писал:"Заратустра казался мне героем грандиозных масштбов, чьим величием души я искренне восхищался... Настанет день и я превзойду его своим величием!"(3). Слова "сверхчеловек - смысл жизни"(4) - стали одним из девизов Дали. В его "Дневнике" читаем: "Самое главное на свете - это Гала и Дали. Потом идет один Дали. А на` третьем месте - все остальные, разумеется включая и нас двоих". И разумеется, что гениальнейший из гениев, спаситель человечества и творец нового мироздания не обязан подчиняться правилам поведения всех прочих людей. Сальвадор Дали неукоснительно помнит об этом и постоянно напоминает о своей исключительности весьма своеобразными способами: рассказывает о том, о чем "не принято" говорить по причине запретов, налагаемых стыдом; пишет на одной из своих картин: "Я ненавижу свою мать", которую искренне любил; совершает шокирующие публику поступки, например, прибывает в Сорбонну на свою лекцию о "Кружевнице" Вермеера и Носороге на белом "ролс-ройсе", набитом тысячью качанов цветной капусты или стреляет на Монмартре из аркебузы по гравировальному камню, создавая тем самым иллюстрации к "Дон Кихоту".

Глава 5

5.1 Поп-Арт, как течение

После второй мировой войны в Америке сформировался большой социальный слой людей, зарабатывавших достаточно денег, чтобы приобрести товары, которые им не были особенно важны. Например употребление товаров: Coca cola или Levi's джинсы становятся важным атрибутом этого общества. Человек используя тот или другой товар, показывает свою принадлежность определенному социальному слою. Ток формировалась массовая культура. Вещи становились символами, стереотипами.

Поп-искусство обязательно использует стереотипы и символы. Поп исскуство (поп-арт)- творческие искания новых американцев, которые опираются на творческие принципы Дюшана. Это: Джаспер Джонс, К. Олденбург, У. Вархоп и другие. Поп исскуство получает значение массовой культуры, поэтому неудивительно, что оно сформировалось и стало течением исскуства в Америке. Их единомышленники: Гамельтон Р, Тон Китай в качестве авторитета выбрали Курта Швитерса. Поп исскуству свойственно произведение - иллюзия игры, объясняющая суть объекта. Пример: пирог К. Олденбурга, изображенный различными вариантами. Художник может не изобразить пирог, а рассеять иллюзии, показать, что человек видит по-настоящему. Р.Раушенберг также своеобразен: он приклеивал к полотну разные фотографии, их обрисовывал и к работе приделывал какое-нибудь чучело. Одна из известных его работ_ чучело ежа. Тfкже хорошо известна его живопись, где он использовал фотографии Кенеди.

Можно считать, что произведения Р. Раушенберга довольно политизированы, но это не меняет их значения. Его исскуство очень внушительное. Д.Джонс, один из первых художников использовавший для сюжета картины Государственный символ - флаг, работа "Флаг". На ней точно изображён флаг США и только. Позже создал работу "три флага" здесь изображенны три флага США, находящиеся один на другом. Р. Лихтенштейн- это один из весёлых художников. Для своих сюжетов он использует картинки комиксов. Как и предположение взятое из контекста, так и эти картинки кажутся не особенно умными. Но в них художник говорит о любви, человеческих отношениях. Выполнив работы тонами одного цвета художник укрепляет иллюзию, что бы это возвысило рисунок. Подобно ему работал и Е. Вархоп, его композициях многочисленные повторения изображений жестяных бутылок COCA COLA, портреты Элвиса Пресли. Таким образом, он обратил внимание на сформировавшиеся стреотипы и символы. В своих произведения он использует символ демократии - Coca cola или М. Монро - символ сексуальности и красоты. Такие работы ваполненные в стиле поп искусства, понятны людям. Поп исскуство балансирует на грани обсурда и иронии.

Сформировавшаяся ветвь поп искусства: гиперреализм - направление постмодернизма, целенаправленно на фотогрофическое воспроизведение банальной ежедневности. Множество создателей поп исскуства используют творческие методы, пришедшие из дадаистских экспериментов (общество "Dada"), когда форма не моделирована из материала, но составленна из искуственных обьектов. Так ассамбляж стал трамплином для многогранного мышления, которое становятся всё важнее для художника - для искусства окружающей среды и хепеннинга. Он так же ведёт и к новым формам реализации творчества: объединение пространственных обьектов, в которое может воити и сам зритель - в инсталяции.

Поп исскуство так же имело влияние и для искусства среды без хеппенинга. Художники вступали в эксперименты с реальными объектами. Уже абстрактный экспрессионизм противоречил идее произведения искусства, как законченного объекта. Хотя его представители не стремились превратить живопись в публичную акцию и сам живописец был зрителем своих действий, публике было предложено в мыслях воссоздать то, как работа получала форму. Другой шаг - переход к действию который был бы не только частью творческого процесса, но и частью самого творчества.

Это воплощено в хеппенинге- переходит к пустому действию, которое становится частью художественного действия. Первооткрывателем этого считался Ив Клейн. Именно он взялся за нетрадиционные образы искусства. Действуя под влиянием стихий созданные работы он назвал "космогонией". В 1960 в галерее искусства в Париже, для музыкантов, играющих различные произведения, он создал картины "живой кисточкой"- покрашенными в голубой цвет обнажёнными моделями. Они прижимаются к полотнам всем телом оставляя отпечаток. Эти действия поражали зрителей. Им было показанно прямое действие, вернее множество происходящих дейсвий без комментария, логики. И действующий человек, и предмет, и сам зритель- это художественная совокупность одинаковых действий. Такие акции не были пригодны для галерей, музеев, они воплощали художественные и интеллектуальные настроения того времени. Классики хеппенинского поп исскуства также как Диво "Аварии" или Ольденбурга "Магазинные дни", происходили в создании среды самих художников. Художественной среды ощущения хепининг выплёскивает в ситуацию, в которой значатся звуки, жесты, ощущения и даже запахи. Зрителю не предоставлялась никакой схемы сюжета и понять ощущения было заботай его самого. В Европе авторами хеппенинга были В. Фостел с Й. Бойк. Англичане Гелберт и Георг прославились своим произведением "Поющая скульптура"- оба участника с позолоченными лицими стояли на возвышении и имитировали песню. Их задачей было выразить идею стиля и стилизации. Они представили себя как живую скульптуру, таким образом в подтексте было ясно: всё, что они делали, должно было быть принято как искусство. '

Новую волну течений возглавил поп-арт (популярное искусство, точнее «ширпотреб-искусство»), который зародился в США. Роберт Раушенберг, Джеймс Розенквист, Рой Лихтенберг, Джеспер Джонс. Эндри Уорхол распространили это направление во многих странах мира. С поп-артом в музейные и выставочные залы хлынуло то, что искусством не признавалось и было областью «массовой культуры» низшего разбора,- рекламные плакаты и этикетки, муляжи и манекены, увеличенные репродукции и комиксы, а кроме того наборы любыз предметов, попавшихся под руку, - одеяла и консервные банки, разбитые часы и раскрашенные чучела. После господства абстракции искусство перестало чуждаться жизни и злободневности, привлекалось все, что может возбудить интерес, - атомная бомба и массовые психозы, портреты политических деятелей и кинозвезд, политика на равне с эротикой.

Корифеем поп-арта был американец Роберт Раушенберг. На выставке в Нью-Йорке в 1963г. он рассказывал о создании своей первой картины «Постель». Он проснулся ранним майским утром, полный желания принятся за работу. Желание было, но не было холста. Пришлось пожертвовать стеганным одеялом – летом можно обойтись и без него. Попытка забрызгать одеяло краской не дала желаемого эффекта: сетчатый узор стеганного одеяла забирал краски. Пришлось жертвовать подушкой – она давала белую поверхность, необходимую для выделения цвета. Других задач художник перед собой не ставил. Выставочные залы Европа и США стали похожи на выставки поделок самодеятельных кружков народных умельцев и изобретателей, ведь техника поп-арта была исключительно разнообразна: живопись и коллаж, проецирование на полотно фотографий и слайдов, опрыскивание с пульверизатора, комбинирование рисунка с кусками предметов, и т.д. Понятно, что критика относилась к такому искусству по разному, одни говорили о вырождении искусства или, на худой конец, обновленной форме натурализма, другие говорили о новом этапе в развитии искусства, называя поп-арт «новым реализмом» или «сверхреализмом».

Многие отмечали на Международных эстетических конгрессах депрофессионализацию многих современных художников. Демократизм поп-арта критики отмечали в том , что зритель может стать героем произведения , если он входит внутрь него, присаживается на нем отдохнуть или видит свое отражение в зеркале, то есть принимает участие в той игре, которую ему предлагают. Поп-арт нужно принимать как реальность и отдать должное изобретательности создателям произведений этого направления современного искусства, ведь для создания конструкций использовались новые достижения науки и техники.

Искусство поп-арта тесно переплеталось с искусством торговой рекламы, ставшей неотъемлемой частью американского образа жизни. Реклама броско и навязчиво пропагандирует товарный стандарт. Как и в рекламе, главными сюжетами поп-арта стали автомашины, холодильники пылесосы, фены, сосиски , мороженое, торты, манекены и.д. Некоторые громкие имена художников помогали сбывать товар. Так кумиром промышленников стал Энди Уорхол, поднявший изображение товаров до уровня икон. Для создания своих картин Уорхол использовал консервные банки бутылки кока-колы, потом и денежные купюры. Подписанные им банки консервов раскупались моментально. Такое радение торговцы щедро вознаграждали. Эндри Уорхен стал экспериментировать и в кино, он отснял более 100 фильмов. Большинство многочасовых фильмов было не возможно смотреть. Например фильм «Сон» длился более 6-ти часов. Был просто снят спящий человек. .Зато в таком фильме из-за частой рекламы не потеряешь нить происходящего, - замечал его создатель. Поп-арт. Период 50-х – 60-х годов ознаменовался повышенным интересом к вопросам так называемой массовой культуры, в это же время возникает течение поп-арт. Англия.

Мировую известность поп-арт приобрел в своем американском варианте, но корнями течение уходит в деятельность художников, архитекторов и критиков лондонской “Независимой группы” (Эдуардо Паолоцци, Уильям Тернбалл, Ричард Гамильтон, Лоуренс Оллоуэй, Сэнди Уилсон и др.). В 1952 году эта группа объединяется для обсуждения вопросов современной культуры, философии, кибернетики, теории информации, масс-медиа (пресса радио, телевидение), популярной музыки, кино и дизайна. Особо пристально рассматривалось все, что было связано с массовой культурой –мода, американский вестерн, научная фантастика, иллюстрированные журналы. Эта группа не испытывала типичного отвращения интеллектуалов к коммерческой культуре. Напротив, ее потребляли с энтузиазмом, принимая как факт. Вскоре появились работы, выражающие новую художественную идеологию. Самая знаменитая – картина-коллаж Р.Гамильтона “Так что же делает современные дома столь необычными, столь привлекательными?”, впервые продемонстрированная в 1956 году на выставке под названием “Это – завтра”. Данное произведение становится классическим, программным произведением поп-арта. Оно представляет собой монтажное объединение вырезок из “цветных” журналов. Интерьер дома среднего потребителя, который начинен предметами комфорта с рекламных страниц: это и магнитофон, и телевизор, естественно газета, на стене вместо картины увеличенный фрагмент комикса. За окном, конечно же, виден кинотеатр. Центральная мужская фигура вырезана из рекламы культуризма, обнаженная женская тоже явно из какого-то журнала. Образ реального мира вытеснен скоплением фиктивных имиджей масс-культуры . Выбирая метод коллажа, автор демонстрирует свою “непричастность” к созданному образу, так как он сознательно фиксировал готовые изображения, не интерпретируя их. “готовые” изображения стали популярны в среде художников.

Вскоре возникло новое направление, яркими представителями которого в Англии были Э.Паолоцци, Питер Блейк, Ричард Смит, Патрик Колфилд, Питер Филлипс,Аллен Джонс и Джеральд Лэнг. США. Тогда как в Англии поп-арт основывался на теоретических обсуждениях явлений современной культуры, в Америке его двойник возник спонтанно под воздействием внутренней ситуации в мире искусства. Американский поп-арт родился как отрицание абстрактного экспрессионизма. В 1951 году была издана антология дадаизма, вызвавшая к себе сильный интерес художников. Методы Дада – коллаж, комбинирование реальных объектов на холсте, а также “реди-мейд” Дюшана стали точкой отсчета в дальнейшем опредмечивании живописи и уничтожении границ между искусством и реальностью. Основоположниками нового течения в американском искусстве стали Роберт Раушенберг и Джаспер Джонс. Раушенберг создает так называемые “комбинированные картины”, сочетая вещественные вставки с живописью в манере абстрактного экспрессионизма. Художники поп-арта выражали типичные постмодернистские идеи: отсутствие личностного начала в творчестве, сведение произведения к простой комбинации готовых элементов. Таким образом, они пытались работать “в прорыве между жизнью и искусством”. Поп-арт многое перенял от “живописи действия”, по крайней мере ее негативные установки. Одним из произведений Раушенберга являлся рисунок абстракциониста де Кунинга, стертый новоявленным автором. Сегодня 10 картин этого общепризнанного мэтра современного искусства экспонируются в Эрмитаже, будучи подаренными музею самим художником.

5.2. Деятели поп-арта

5.2.1 Роберт Раушенберг

РАУШЕНБЕРГ, РОБЕРТ (Rauschenberg, Robert) (р. 1925), американский художник, работал в основном в технике коллажа и редимейда, продолжая традиции, идущие из искусства кубизма и творчества Марселя Дюшана. Составление произведения искусства из не имеющих друг к другу отношения элементов, одним из которых является краска, глубоко укоренилось в современном искусстве. Комбинации Раушенберга отражают темп развития и энергию массовой урбанистической и технократической культуры, в которой на смену работе художника на бумаге или холсте пришли потоки информации, передаваемой посредством фотографии, компьютеров, газет и т.п.

Раушенберг родился 22 октября 1925 в Порт-Артуре (шт. Техас). Учился в Художественном институте в Канзас-Сити, в Академии Жюлиана в Париже и в колледже Блэк-Маунтин в Северной Каролине.

В 1949 Раушенберг поселился в Нью-Йорке. В 1958 была организована его персональная выставка в галерее Кастелли, благодаря которой он стал известен; слава Раушенберга достигла апогея в 1977, когда он совершил турне по Америке со своей ретроспективной выставкой, открывшейся в Музее изящных искусств в Вашингтоне.

Ранние работы Раушенберга были попыткой избавиться от стереотипов «живописного метода» и возвышенных целей традиционного искусства. Например, он стер рисунок Виллема де Кунинга и выставил его под названием Стертый де Кунинг. В течение 1950-х годов в работах Раушенберга постепенно возрастало количество реальных предметов – газетных фотографий, кусочков ткани, дерева, консервных банок, травы, чучел животных – до тех пор, пока не достигалось ощущение, что холст или вся композиция вот-вот прорвется в какой-то другой мир, странно искаженную реальность. Две ключевые работы Раушенберга – коллажи Кровать (1955) и Монограмма (1955–1959). Первая из них представляла собой настоящую кровать Раушенберга, забрызганную краской и поставленную вертикально, как картина; второй коллаж был украшен чучелом ангорской козы. В шестидесятые годы Раушенберг стал устраивать перфомансы, сотрудничать с инженерами и использовать различные печатные материалы; он стремился выразить сложность и многослойность существования современного индустриального общества. В 1980-е годы были опубликованы несколько альбомов фотографий Раушенберга, которые явились логическим завершением частого использования фотографического материала в коллажах и воплощением представления автора о мире как о нелепом нагромождении образов.

5.2.2 Энди Уорхол

Энди Уорхол (настоящее имя Андрей Вархола) родился в семье чешских эмигрантов 6 августа 1928 года. Его отец часто уезжал на угольные шахты, и они редко виделись. По словам Уорхола, единственное воспоминание, оставшееся с детских лет это долгий путь в школу через чешский квартал МакКиспорта. В возрасте восьми лет с ним случился первый приступ болезни пляска Святого Витта. Всего было три приступа с интервалом в один год, которые случались в первый день летних каникул.

В возрасте восемнадцати лет Энди Уорхол переехал в Нью-Йорк. Он разместился в квартире полуподвала на углу 103-й стрит и Манхеттен авеню. Кроме него там жили еще семнадцать человек. "Я целыми днями бродил по городу в поисках заказов, а работал ночами дома. Вот такая жизнь была у меня в 50-е годы: поздравительные открытки, акварели и поэтические вечера в кофейне" . После того как он был принят на работу в Харперс Базар, началось его восхождение по профессиональной лестнице. К 1953 году он становится достаточно известным рекламным художником, занимается оформлением витрин, коммерческой иллюстрацией, а в свободное время пишет для себя картины, но его настоящая художественная деятельность началась тогда, когда он решился показать свои работы Эмилю де Антонио, который, посмотрев на них, предложил Уорхолу: "Энди, а почему бы тебе не стать современным художником? Идей то у тебя больше, чем у кого бы то ни было" . Тогда Уорхол написал две картины с изображением кока-колы - одна была выполнена в абстрактно - экспрессионистической манере, а другая четко прорисована черным по белому. Он показал их Эмилю де Антонио. "Ну, знаешь, Энди" - сказал он после того как рассматривал холсты минуты две. "Одна из этих картин - дерьмо, в ней просто - напросто намешано всего понемножку. А вторая замечательная - это наше общество, это - кто мы есть, она абсолютно прекрасна и нага, и ты должен уничтожить первую и показать вторую". Этот вечер был для меня одним из самых важных. Я просто не берусь сосчитать, сколько народа впоследствии давилось от смеха при виде моих картин. Но Де никогда не думал, что поп - это шутка" . Таким образом, в 1961 году в Америке произошло "рождение" главного художника поп-арта, того, с чьим именем связано все Американское искусство 60-х годов - Энди Уорхола.

С этого времени и начался его стремительный взлет. Уорхол пишет картины по мотивам комиксов, а также портреты Дика Трэйси, героя книги, которую в детстве ему читала мама. "Когда мне приходится думать о картине, я уже знаю, что она не такая как надо. А выбирать размер - тоже значит думать, и подбирать цвета - тоже. Мой инстинкт в том, что касается живописи, говорит: "Если ты не думаешь об этом, это правильно". Как только тебе приходится решать или выбирать - это уже не то" .

Тиражность становится неотъемлемой чертой почти всех его работ. В начале Энди Уорхол воспроизводил изображения с помощью резинового штампа, но вскоре эта техника показалась ему грубой. В 1962 году он осваивает технику шелкографии, создающей зримый эффект конвейера. Техника шелкографии дает ему множество новых возможностей в искусстве. Направление его творчества несколько меняется, он начинает рисовать "портреты" супа "Кэмпбелл", впоследствии ставшие своеобразной визитной карточкой не только самого художника, но и американского искусства 60-х годов в целом. Кроме отдельных банок, Уорхол создает картину "Сто банок супа "Кэмпбелл".

Многократное повторение образа, одинакового и неповторимого одновременно (за счет техники шелкографии), было для Энди Уорхола способом уподобления машине. "Я рисую так потому, что хочу быть машиной, и я чувствую - что бы я ни делал, делая это подобно машине, это именно то, что я хочу делать" . Помимо шелкографии уподобление машине осуществлялось также с помощью образов, используемых Уорхолом. Не было необходимости размышлять над сюжетом для новой порции шедевров - за него их выбирало общество. Создавая искусство из уже готовы штампов современности, художник превращался в машину, четко выполняющую свое предназначение.

"Уорхол: Кто-то сказал, что Брехт хотел, чтобы все думали одинаково. И я хочу, чтобы все думали одинаково. Но Брехт хотел достигнуть этого через коммунизм, в какой-то мере. Россия делает это под пятой правительства. Здесь же все происходит само собой, без подчинения воле жесткого правительства; так если это возможно безо всяких усилий, почему же это не может быть достигнуто вне коммунизма? Все выглядят одинаково и действуют одинаково, и мы становимся такими все больше и больше.

Я думаю, все должны быть машиной.

Я думаю, все должны испытывать приязнь друг к другу.

Свенсон: Так в этом и состоит суть поп-арта?

Уорхол: Да. В его приязни к вещам.

Свенсон: А испытывать приязнь означает быть подобным машине?

Уорхол: Да, потому что вы каждый раз делаете одно и то же. Вы делаете это снова и снова" .

Создавая серии похожих (но не одинаковых) картин, Энди Уорхол старается перенести свою философию в искусстве на общество, говоря о своем желании видеть всех людей прохожими (но не одинаковыми). Также для Энди Уорхола очевидна связь между схожестью и приязнью - если все похожи, им нечего не любить друг в друге. Таким образом приязнь поп-арта к вещам означает их отождествление, а фраза "я думаю, все должны быть машиной" указывает на поп-арт как на искусство подобное машине способностью к многократному повторению. Здесь также присутствует своеобразная игра слов "на разнице английского слова "like" в его переходном значении ("to like something" - любить что-либо, испытывать приязнь к чему-либо) и непереходном значении в препозиционном употреблении ("to be like something" - быть подобным чему-либо, иметь сходство с чем-либо)" .

Тиражирование образов все больше увлекает художника, и он стремиться работать как можно больше. "Я всегда думаю, что количество - лучшее мерило всего (потому что ты всегда делаешь одно и то же, даже если кажется, что ты делаешь что-нибудь другое), поэтому я вознамерился стать плодовитым художником. Когда Пикассо умер, я прочитал в журнале, что он сделал четыре тысячи шедевров за свою жизнь, и подумал: "Смотри-ка, я могу сделать столько за один день". И я начал. А потом я обнаружил: "Смотри-ка, чтобы сделать четыре тысячи картин одного дня не хватит". Понимаете, учитывая то, как я их делаю в своей технике, я действительно подумал, что мгу сделать четыре тысячи картин за один день. И все они будут шедеврами, потому что это будет одна и та же картина. А потом я начал, дошел до пятисот и остановился. Но это заняло больше одного дня, я думаю, это заняло месяц. Значит, со скоростью пятьсот картин в месяц, мне бы понадобилось примерно восемь месяцев, чтобы сделать четыре тысячи шедевров - чтобы быть плодовитым художником и заполнять пространства, которые, по моему убеждению, вообще не стоит заполнять" .

В 1962 году проходят его первые персональные выставки в галереях Лос Анжелеса и Нью-Йорка. Социальность и массовость были отчетливо видны в каждом произведении Энди Уорхола. Он изображал то, что было известно всем и каждому - вещи и личности, навязанные средствами массовой информации. Поэтому неудивительно, что сам Энди Уорхол, изображая узнаваемые предметы и людей интересных обществу, довольно быстро приобрел известность. Его популярность росла с каждым днем. На одной из его выставок 1965 года в Филадельфии Уорхолу пришлось снять все работы со стен и выставить себя самого как произведение: "Там было четыре тысячи студентов, набившихся в две комнаты. Пришлось снять со стен все мои картины - мою "ретроспективу" - потому что их бы просто разнесли. Зрелище было удивительное - открытие художественной выставки при отсутствии заявленных произведений. ... Увидев, как мы с Эйди входим в зал, они начали по настоящему плакать. Люди постарше в вечерних нарядах были притиснуты к студентам в джинсах. Нас протащили сквозь толпу, на винтовую лестницу - единственное место, где мы могли стоять, не рискуя быть задавленными. У входа на лестницу поставили охрану. Мы простояли на ступеньках минимум часа два. ... Я наблюдал ребят, рыдавших при виде Элвиса, Битлз и Стоунс - рок-идолов и кинозвезд - но такое зрелище невозможно было себе представить на открытии художественной выставки. Даже выставки поп-арта. Собственно говоря, мы не были на выставке искусства - мы сами были экспонатами, мы были воплощением искусства, и 60-е на самом -то деле были именно о людях, а не о том, что они делают" .

Одной из важных тем в творчестве Энди Уорхола становятся портреты кинозвезд и звезд эстрады, таких как Элвис Пресли, Мик Джеггер. "Уорхол создавал галерею любимых, всеобщепочитаемых (почти "поклонных") образов, в которых официальное и внешнее слилось с чувственным личным обожанием" . После смерти Мэрилин Монро Уорхол делает портреты - имиджи ее лица в технике шелкографии. Одной из наиболее известных работ, посвященных знаменитой актрисе, стал "Диптих "Мерилин"", состоящий из двух частей: 25 цветных изображений актрисы слева и 25 неаккуратных, черно - белых справа. Яркость образа Мэрилин Монро подчеркивается левой половиной диптиха, в которой с помощью цвета подчеркнуты некоторые части ее образа - золотистые волосы, красные губы, зеленые веки, а грязные и неопрятные черно - белые изображения символизируются со смертью. Таким образом, левая часть изображения представляет собой яркий образ, навязчиво предлагаемый масмедиальными средствами. "В правой части тонально несопоставимые чрезмерная пропечатанность (выделение типографской краски) и недопечатанность, как и общая грязь, вызывают ассоциации с физическим уничтожением и умиранием, что вполне соответствует портрету умершей Мерилин" . Драматичность произведения заключена в контрасте между ними, а многократное тиражирование одного и того же образа "раскрывает в нем новые черты, выявляя тайны человеческого характера, скрытые социальной маской" . Другая известная работа, посвященная знаменитой актрисе - "Золотая Мэрилин". В ней, также как и в диптихе художник выделяет волосы, губы и веки Мэрилин Монро. Фон золотого цвета ассоциируется с богатством и экономическим успехом, и в то же время приближает картину к статусу современной иконы. В 1967 году художник вернулся к образу Мерилин Монро в серии десяти шелкографий "Мерилин". Здесь Уорхол снова выделяет определенные элементы образа актрисы, но вместе с тем использует нехарактерные цветовые соединения, которые придают совершенно другой, незнакомый внешний вид образу, искажают и маскируют его.

Одним из основных образов произведений художника первой половины 1960 - х годов также явился образ Элвиса Пресли. В 1962 году, Энди Уорхол начал создавать его портреты. Он использовал рекламную фотографию, которая представляла фильм 1960 года "Пламенеющая звезда" с участием Пресли, и переносил его образ на холст методом шелкографии. В 1964 году Уорхол еще раз обратился к личности короля рок - н - ролла, взяв за основу ту же рекламную фотографию. Шелкография "Элвис I и II" композиционно напоминает "Диптих "Мерилин"". Слева направо изображение становится все более нечетким. Вероятно, это получилось случайно, хотя подобная особенность может быть интерпретирована и как намек на то, что тускнеют даже суперзвезды.

Еще одна важная тема в творчестве Энди Уорхола - объекты "традиционного любования", например Мона Лиза. По мнению художника она являлась такой же суперзвездой, как Мерилин Монро и Элвис Пресли. В феврале 1963 года знаменитый шедевр Леонардо да Винчи целый месяц выставлялся в нью-йоркском музее "Метрополитен", и Уорхол откликнулся на это событие рядом шелкографий.

Тема смерти и катастроф, которая присутствует в серии произведений художника первой половины 1960 - х годов, также как и другие пришла со страниц газет и экрана телевизора. В 1963 году он приступил к созданию шелкографий, связанных этой темой. На них изображались рассовые волнения, самоубийства, отравления, автокатастрофы, электрические стулья, взрывы, похороны, а в декабре, после смерти президента Кеннеди, Уорхол обратился к образу его жены Жаклин Кеннеди.

В начале 1964 года он вновь обратился к банальным предметам массового потребления. В апреле на второй персональной выставке все помещения галереи "Стейбл" заполнили четыре сотни деревянных коробок, на которых шелкографскими чернилами были напечатаны изображения упаковок мыла "Брилло", кетчупа "Хаинц", кукурузных хлопьев "Келлог", консервированных половинок персиков "Дель Монте", томатного супа "Кэмпбелл" и яблочного сока "Мотт", совпадавшие со своими прототипами один в один.

В 1964 году Энди Уорхол осваивает и киносъемку и начинает снимать фильмы. Фильмы Уорхола были лишены драматургического сюжета, режиссерского осмысления материала, четкой актерской игры. Уорхол решил запечатлять обычные жизненные процессы и события. По стилю его киноработы больше всего напоминают видеоарт. Первый фильм Уорхола назывался "Сон", в котором на протяжении шести часов демонстрировался спящий друг художника. Фильм длился лишь двадцать минут, остальное время повторялось то, что уже было показано. В этом усматривается прямая связь с размножением художественного образа в шелкографиях Уорхола. За "Сном" последовали фильмы "Еда", "Стрижка", "Поцелуй" - такие же сцены из быта. Его самым известным фильм стал "Эмпайр", в котором все восемь часов можно наблюдать неподвижное изображение верхних этажей Эмпайр Стэйт Билдинг - знаменитого небоскреба Манхеттена. Демонстрировался внешний вид здания, начиная с сумерек и заканчивая ранними часами утра. Ход времени в подобных киноработах Уорхола не всегда соответствовал реальному, так как он замедлял скорость проекции для того, чтобы действие в фильме казалось еще более длительным. "Когда ничего не происходит, у вас есть время подумать обо всем"

Фильмы Уорхола переворачивали традиции киноискусства Голливуда: неряшливая съемка, актеры - любители, бессмысленные и неуместные разговоры вместо отточенных диалогов. Как и в изобразительном искусстве, здесь Уорхол обращался к повседневному, неуклюжесть и некоторая грубость делали его киноработы непосредственными и свежими.

В 1966 году он снимает фильм "Девушки из "Челси"", ставший первым авангардным фильмом который попал в широкий коммерческий прокат. Этот фильм привлек внимание зрителей и кинокритиков. изменил их представления о кино. На двух половинах экрана одновременно демонстрировались две пленки, разные и связанные между собой лишь местом действия - отелем "Челси", который пользовался популярностью в Нью - Йорке. Уорхол часто он демонстрировал две пленки рядом, иногда накладывал одну на другую Начав с кинематографических экспериментов, Уорхол во второй половине 1960-х подошел вплотную к созданию фильмов, рассчитанных на широкие массы. В своем кинотворчестве он совмещал "андеграундное" кино с массовым, что позволило ему проявить свой талант еще в одной сфере поп - культуры.

С середины 60-х годов он начинает развивать клубную культуру. Шелкографская мастерская Энди Уорхола, вошедшая в историю под названием "Серебряная фабрика", становится прообразом первого клуба. В 1963 году ее интерьер был украшен серебряной фольгой и осколками зеркал. "В мастерской день и ночь собирался народ. Друзья друзей. На проигрывателе всегда крутилась пластинка Марии Каллас, было много зеркал и блестящей фольги. ... Дом был расположен отлично - угол 47-й стрит и Третьей авеню. Мы всегда наблюдали за демонстрациями, направляющимися на митинги к ООН. Как-то раз по 47-й стрит проехал папа римский в церковь Св. Патрика. Хрущев тоже однажды проезжал. Это была хорошая широкая улица. Знаменитые люди стали заходить в мастерскую, наверное, чтобы поглядеть на непрерывное веселье - Керуак, Гинсберг, Фонда и Хоппер, Барнетт Ньюман, "Роллинг Стоунз". Рок-группа "Вельвет Андерграунд" начинала репетировать в углу нашего верхнего этажа, а вскоре после этого мы вместе придумали шоу со всевозможными эффектами и в 1963 году начали колесить с ним по стране. Тогда казалось, что все только начинается. ... Где-нибудь всегда шла вечеринка: если не в погребке, то на крыше, если не в метро, то в автобусе; если не на лодке, то на статуе Свободы. Все ходили принаряженные" . В том же году Уорхол устраивает первую дискотеку. Она называлась называлась "Гимнасий", так как проходила в физкультурном зале. Также уорхол занимается продюсированием рок-группы "Вельвет Андерграунд". Вместе они придумывают мультимедиа - шоу "The Exploding Plastic Inevitable", премьера которого состоялась в клубе "Dom" на площади Святого Марка в Нью - Йорке. Группа представала перед зрителями на фоне большого экрана, на котором во время их выступления демонстрировались фильмы Уорхола.

С 1969 года начинает выходить его журнал "Интервью", а в 1975 году издает книгу "Философия Энди Уорхола (От А к Б и наоборот)". Часть книги представляется в форме диалога автора (А) с собеседником (Б).

"Я просыпаюсь и звоню Б.

Б - любой, кто помогает мне убить время.

Б - никто, и я никто.

Б мне нужно, потому что я не могу быть один. Разве что когда сплю. В это время я не могу быть ни с кем.

Я просыпаюсь и звоню Б" , - так выглядят первые строчки его "философии...". Эта книга автобиографичная, но она мало похожа на обычные воспоминания жизни художника, и это не стандартный искусствоведческий текст. Скорее, это литературное произведение, которое с помощью формы диалога и множества "полезных советов" помогает лучше понять личность и творчество Уорхола. Он пишет о себе, о своих друзьях, с одинаковой простотой и ясностью описывает философские размышления и то, как он привык убирать свою квартиру. В ней говорится о любви и славе, о времени и красоте, об экономике и искусстве, об истинах каждого дня жизни художника. Для книги одинаково характерны простота и пафосность. Можно привести массу примеров, доказывающих это. Первый - уже на обложке, где дважды упоминается имя автора, но, вместе с тем - простая, короткая и понятная дистанция - от А до Б. Также на обложке оригинального издания 1975 года изображена банка супа "Кэмпбелл". Это указывает на то, что данная книга - продукт массового потребления: проста и готова к употреблению. Из первой главы видно, что она доступна и бесхитростна, но в то же время, несмотря на видимую откровенность, автор объективирует себя, отказывается от собственной субъективности. Мир, предмет. бытие и, наконец, сам Уорхол - ничто. Много внимания в "Философии" уделяется противостоянию "абсолютного ничто" и страсти заставляющей его делать "мусор для людей", "изменять своей философии". Субъективность пугает художника, доставляет страдания, причиняет боль. Уорхол пытается оградиться от субъективности, считая, что объективность и ответственность - два идеальных состояния, а фантазии мешают воспринимать реальную жизнь. У Уорхола реальность и подлинность во всем - в творчестве и в жизни, в философии и в литературе. Его искусство - настоящие, реально существующие вещи, книга - настоящие мысли и идеи, правдивые истории, откровенность, честность и ничего личного.

В 1974 году Энди Уорхол начинает создавать своеобразный архив - "временные капсулы". Несмотря на то, что эта часть его творчества наименее известна, она представляет большой интерес для изучения личности художника.

"Временные капсулы" представляют собой одинаковые картонные коробки, в которые Энди Уорхол в течение месяца складывал все, что проходило через его повседневную жизнь - газеты, приглашения, фотографии, объявления. "Я хочу выбрасывать вещи из окна, как только мне их подарят, - говорил Энди Уорхол, - но вместо этого я говорю спасибо и роняю их в ежемесячную коробку. Но с другой стороны, я думаю, что на самом деле я хочу сохранять вещи, чтобы

их можно было когда-нибудь использовать еще раз" . В конце месяца он запечатывал коробку, ставил на ней дату и отсылал в Нью-Джерси .

Сейчас все 610 "временных капсул" находятся в Музее Энди Уорхола , где в настоящее время идут работы по составлению каталога имеющихся материалов.

5.2.3 Рой Лихтенстейн

ЛИХТЕНСТЕЙН, РОЙ (Lichtenstein, Roy) (1923–1997), американский художник, основоположник направления поп-арт, в котором использовались и перерабатывались образы массовой популярной культуры. Заимствуя темы и имитируя технику коммерческой иллюстративной продукции – комиксов, киноафиш, рекламы, – Лихтенстейн сформировал иконографию американской потребительской культуры.

Лихтенстейн родился 27 октября 1923 в Нью-Йорке в состоятельной семье. В 1940 поступил на факультет изобразительного искусства в университет штата Огайо. В 1960 Лихтенстейн познакомился с Клаасом Олденбургом, Джимом Дайном и другими нью-йоркскими авангардистами. В то время в Нью-Йорке часто устраивались «хэппенинги». Именно из этих полуимпровизированных-полутеатральных представлений, когда обычные предметы помещались в необычный контекст, Лихтенстейн и его коллеги развили новый, поэтизирующий повседневность стиль – поп-арт. В 1963 Лихтенстейн объявил, что он «против созерцания, против оттенков, против избавления-от-тирании-прямоугольника, против движения и света, против загадочности, против качества живописи, против дзэн-буддизма, против блестящих идей всех направлений искусства прошлого, которые все так хорошо понимают».

В своих первых работах в стиле поп-арт Лихтенстайн использовал самые банальные темы и предметы коммерческого производства: мячики для гольфа, кроссовки, хот-доги и другие товары потребления, позы, напоминающие порнографические фотографии (Девушка с мячом, 1961), и сцены грубого насилия из комиксов и бульварной беллетристики (Торпедо ... лос!, 1963). Выбрав какую-нибудь картинку, он с помощью проектора переносил увеличенное изображение на большой холст. В результате получалось изображение, превосходившее по величине оригинал в десятки или даже сотни раз, кадрированное в неожиданных местах, состоящее из укрупненных растровых точек, с широким черным контуром, исполненное простыми локальными цветами. В других его произведениях в подобной стилизованной и иронической манере трактуются сюжеты и формы, характерные для кубизма, фовизма, сюрреализма, абстрактного экспрессионизма и других направлений современного искусства. Лихтенстейн создавал также скульптуры, монументальные росписи и картины, столь же абстрактные, как и живопись, которую он порицал в своих работах в стиле поп-арт. Умер Лихтенстейн в Нью-Йорке 29 сентября 1997.

Глава 6

Деятели Искусства

6.1 Василий Кандинский художник течения абстракционизм

КАНДИНСКИЙ, ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (Kandinsky, Wassily) (1866–1944), русский художник, один из создателей абстрактного искусства, родился 4 декабря 1866 в Москве. В 1885–1893 Кандинский учился на юридическом факультете Московского университета, но уже спустя два года выставка французских импрессионистов в Москве окончательно утвердила в нем желание стать художником. Он отказался от места профессора в Дерптском университете в Эстонии и в 1896 уехал в Мюнхен учиться живописи.

В Мюнхене Кандинский учился в школе Антона Ашбе, где познакомился с художником-экспрессионистом Алексеем Явленским, в 1900 перешел в Академию художеств в класс художника и скульптора Франца Штука. В 1901 Кандинский основал художественное общество «Фаланга», которое занималось организацией выставок молодых художников; годом позже стал президентом общества. В 1902 Кандинский стал членом Берлинского Сецессиона. В 1904–1907 путешествовал по Голландии, Северной Африке, Италии и Франции, а в 1908–1914 жил в Мюнхене.

Кандинский испытал влияние югендстиля (модерна), элементов народного искусства и фовизма и постепенно приближался к абстракционизму. В 1910 он создал свою первую беспредметную картину и написал книгу О духовном в искусстве, в которой сформулировал основные принципы абстрактного искусства. В этом же году он познакомился с немецким художником Францем Марком, а в следующем – с Августом Маке и Паулем Клее. Вместе они основали группу «Синий всадник». К ним примкнули композиторы Арнольд Шёнберг, Антон фон Веберн и Альбан Берг. До Первой мировой войны эта группа была центром модернизма в Германии. В начале войны Кандинский вернулся в Россию и после революции занимал разные должности в культурных учреждениях, созданных новым правительством. В 1922 художник вновь уехал в Германию, вместе с Вальтером Гропиусом принимал деятельное участие в создании Баухауза и преподавал в этой школе вплоть до ее закрытия нацистами в 1932, после чего уехал в Париж. Умер Кандинский в Нёйи-сюр-Сен близ Парижа 13 декабря 1944.

6.2 Марк Шагал

Марк Захарович Шагал прожил без малого сто лет (1887-1985) и лишь немногим больше трети этого срока провел в России. Его детство и юность прошли в Витебске. В 1910 году он на четыре года уехал во Францию, затем вернулся на родину, жил в Витебске, Петербурге и Москве, а после этого эмигрировал из Советской России и многие годы провел в Берлине, в Париже, в Соединенных Штатах Америки и под конец вновь во Франции на берегу Средиземного моря. Большая часть творческой жизни была отдана Франции, и во многих энциклопедиях мира после имени Шагала стоит название страны, которой он принадлежит, - Франция. По этому поводу сам художник говорил: "Меня хоть в мире и считают интернационалистом, и французы берут в свои отделы, но я считаю себя русским художником, и это мне приятно" (Из письма Марка Шагала Павлу Эттингеру). Когда смотришь на картины художника, сначала приходит мысль, что все свои годы он летал где-то в небесах, а если и ходил по земле, то по такой, которая живет по каким-то своим особым, неизвестным законам, не ведая современной цивилизации. На самом-то деле Шагал всегда пребывал в одной стране - в родном Витебске, рисовавшемся его памяти и сознанию не губернским городом старой России, а захолустным, хотя и фантастическим еврейским местечком - со своими привычками и традициями, со своими тонами, цветами и запахами. В Париже ему чудился Витебск, а когда под старость он приезжал в Иерусалим, чтобы создать там витражи для синагоги, перед его глазами вновь возникали покосившиеся строения и домашние звери из детских снов.

Слова Шагала, что он русский художник, сказаны им неспроста. Его творчество могло возникнуть только в России. Образный мир его картин наполнен контрастами и противоречиями, содержит в себе абсурд в таком чистом виде, какой мог сложиться лишь на русской земле. В число свидетельств русского абсурдизма, как известно, входил, еврейский вопрос. Лишенные элементарных гражданских прав, евреи в старой России жили обособленно, замкнуто, соблюдая свои обычаи, тщательно исполняя религиозные обряды, жившие в их сознании, сохраняли память о своей великой истории. Эта память народа и собственная память легли в основу творчества Шагала. Они соединились с необыкновенной фантазией, присущей художнику, и с той прямотой взгляда на мир, которая позволила Шагалу открыть великую правду в самых простых и обыденных явлениях, хотя и переселенных его волею с земли на небеса.

Сила его искусства была так велика, что она позволила в полный голос говорить о вкладе в мировую культуру российского еврейства, которое к рубежу столетий стало активной творческой силой.

Художническая судьба Шагала сложилась чрезвычайно своеобразно. Он фактически нигде не учился, хотя и не подолгу занимался в витебской школе художника Ю.Пэна, в Петербурге в школе Е.Званцевой, где преподавали знаменитые мастера Бакст и Добужинский, а в Париже в частных "академиях" "Гранд Шомьер" и "Ла Палетт". Молодой Шагал, как уверяет он сам, всюду чувствовал себя чужим. Ему претили светскость и манерность, "А я - сын рабочего, - писал он в воспоминаниях, - и меня часто подмывает наследить на сияющем паркете". И хотя позже Шагал выставлял свои произведения вместе с Бакстом в "Мире искусства" и был вхож в дома самых утонченных интеллектуалов мира, он "следил" где мог - грубыми, как казалось многим, красками и мазками, вывернутыми линиями, перекрученными головами своих персонажей, бесстыдно растопыренными ногами женщин. Но с миром культуры Шагал общался не в светских гостиных, а "на высшем уровне".

Перебравшись в 1910 году из Петербурга в Париж, обосновавшись со временем в знаменитом "Улье" - здании бывшего выставочного павильона, где нашли себе приют мастерские парижан Леже, Модильяни, Сутина, позже ставших знаменитыми, он вошел в круг лучших поэтов, художников, критиков Франции (Робер Делоне, Блез Сандрар, Макс Жакоб, Гийом Аполлинер). В художественной столице мира молодой витебский еврей оказался среди избранных, хотя это обстоятельство никак не переменило направления, в котором он двигался с первых шагов своей художнической деятельности.

Творческое развитие художника трудно объяснить, исходя из привычных стилевых категорий, установившихся в представлениях о европейском искусстве первых десятилетий ХХ века. Шагал оказался рядом с основными направлениями живописи или в промежутке между ними, но ни одному из них практически не принадлежал. В России до отъезда в Париж он успел соприкоснуться с русским неопримитивизмом, и в его раннем творчестве можно заметить следы влияния Натальи Гончаровой. Он участвовал в выставках "Бубнового валета" и "Ослиного хвоста", но к числу русских неопримитивистов его вряд ли можно причислить. В Париже Шагал вплотную приблизился к кубизму, выполнил несколько произведений в кубистической системе, но кубистом не стал. Опыт футуризма достался ему из вторых рук: В Италии он не побывал, но Париж не зря слыл художественной столицей мира: там работали некоторые итальянские мастера, да и в орфизме Делоне футуризм - с его совмещением разновременных эпизодов в одном времени - вошел в золотой сплав французской живописи. Один из друзей художника сообщал ему из Германии об успехе, какой имела его выставка 1914 года в берлинской галерее "Штурм". Он писал: "Твои картины породили экспрессионизм". Оставим такое суждение на совести автора этих слов. Известно, что экспрессионизм в Германии появился раньше и Шагал в его развитии не участвовал; но многие черты его творчества сближают его с искусством экспрессионизма. В таких же отношениях оказывается он и с сюрреализмом. Пожалуй, нет ни одного значительного стилевого направления первых десятилетий ХХ века, с которым нельзя было бы сблизить искусство Шагала.

И вместе с тем ни в одно из этих направлений он не входит. Словно Всевышний услышал голос молодого художника и откликнулся на его мольбу. Сам Шагал так вспоминает о том трудном времени, которое предшествовало его отъезду из Витебска: "Я бродил по улицам, искал чего-то и молился: "Господи, Ты, что прячешься в облаках или за домом сапожника, сделай так, чтобы проявилась моя душа, бедная душа заикающегося мальчика. Яви мне мой путь. Я не хочу быть похожим на других, я хочу видеть мир по-своему".

Он и увидел его по-своему. Уже самые ранние его работы, выполненные до отъезда в Петербург, такие как "Смерть" (1908), "Рождение" (1909), "Свадьба" (1909), предрекают или уже несут в себе существенные качества шагаловского искусства. Без колебаний, без робких предварительных проб художник прикасается к самым главным звеньям человеческого бытия. Простая правда, без прикрас, смотрящая в глаза, словно продравшаяся сквозь фантастические сновидения, а скорее вызванная ими к жизни, - именно такое впечатление производят эти произведения. Уже здесь, а чем дальше, тем больше, шагаловские герои ведут себя странным образом: сначала они экстатично воздевают руки кверху, застывают, как каменные, в странных позах, потом выворачивают головы, эти головы отскакивают от туловища, фигуры переворачиваются кверху ногами, отрываются от земли, летят. Так же ведут себя не только витебские горожане, но и артисты цирка (что более естественно), герои античной мифологии, библейские персонажи, коровы и ослы, стулья и дома. Мир быта, которым наполнены его картины, изображающие чаще всего сцены в интерьерах или на улице, оказывается в каких-то сверхъестественных ситуациях. В этих ситуациях воплощены символы, которые не теряют связи с бытом. У Шагала - бытовой символизм. Но тем ближе он к обычным проявлениям окружающей жизни и тем острее воспринимаются в его картинах каждый персонаж и каждая деталь.

Картины художника, созданные в 1910-е годы - сначала в Париже, а после начала мировой войны в России, - дают лучшие примеры его стилистики и поэтики. К числу таких произведений следует отнести "Я и деревня" (1911), "Продавец скота" (1912), "Посвящается Аполлинеру" (1911-1912), "Голгофа" (1912), "Голубые любовники" (1914) (а есть еще "зеленые", "серые" и "розовые"), "Окно на даче. Заолшье" (1915), "Над городом" (1914-1918), "Прогулка" (1917-1918), "Свадьба" (1918), целый ряд автопортретов. Разумеется, этот перечень неполон, почти каждую из упомянутых вещей можно заменить другой, равноценной.

В первой из перечисленных картин зритель как бы сталкивается с головоломным ребусом, разгадка которого вряд ли может быть точной и однозначной. Здесь собраны в единый образ фрагменты, эпизоды, персонажи сельской жизни, которые все вместе составляют некий символ деревенского бытия. Но они соединены друг с другом произвольно. Выдвинутое на первый план лицо художника, взятое в профиль и окрашенное в зеленый цвет, противопоставлено такому же профилю коровьей морды.

Их глаза вонзились друг в друга, а носы приблизились почти вплотную. Головы скреплены единым кругом, ставшим центром композиции. Это как бы и есть круг деревенской жизни. Возле него разворачиваются разные эпизоды. Под коровьим глазом - сама корова и доящая ее крестьянка. Рядом - косарь с косой на плече и женская фигура, повернутая вверх ногами. Улица, дома, церковь, ветка с цветами и листьями в руке художника, крупноформатные головы - все это вписано в систему линий, которые как бы круглят землю, расширяют пространство, создают атмосферу деревенской вселенной. Каждый конкретный эпизод происходит в своем дискретном времени. Но все вместе они сливаются в общее, как бы нейтральное время - в некое надвременье, в котором свободно сосуществуют разновременные явления.

В любом произведении Шагала можно найти эту свободу фантазии. Но каждый раз фантастическое предстает перед нами как совершенно реальное. В картине "Над городом" художник и его жена Белла летят над Витебском. Они делают это так же естественно, как если бы шли по улице или сидели на скамейке. Он придерживает ее тело, словно оберегая его от неверного поворота или неаккуратного движения. Она с грустью смотрит вдаль и машет рукой - то ли прощаясь с кем-то, то ли кого-то приветствуя (или козочку, щиплющую траву на задворках, или случайного прохожего, справляющего нужду у высокого забора). Их души доверены друг другу и открыты, как ни в одном реалистическом портрете XIX века, славившегося своим психологизмом.

Только у Шагала люди умеют так летать. Только у него умеют так внимательно и жадно смотреть, как смотрят те же персонажи, вплотную приблизив свои головы к оконному стеклу, в картине "Окно на даче. Заолшье" - на зелень травы, на расцветший сад, на вытянутые кверху стволы берез. Простая бытовая сцена приобретает сновидческий характер. Сон всегда у Шагала перемешан с явью - даже тогда, когда на его картинах изображены самые простые и обыденные явления жизни.

Как в сон, погружается подчас Шагал в размышления. Окружающие предметы - "Часы" (1914), "Зеркало" (1915) - возбуждают мысль о главных категориях бытия. Маленькие фигурки, притулившиеся возле часов, зеркала и лампы, в этом зеркале отраженной и излучающей свет, как бы воплощают мысль о тщете всего земного, о малости человека перед лицом вечности, бесконечности пространства и величия света.

В течение долгой жизни, на протяжении которой лишь незначительно менялась живописная манера, а творческий порыв ни на минуту не ослабевал, Шагал сумел распространить свой опыт, свое мастерство, свою фантазию на разные сферы художественной деятельности. Путь Шагала-монументалиста начался в Москве в 1920 году замечательными росписями Камерного еврейского театра и закончился в 1981-м витражами собора в Сент-Этьене. Литографии, офорты в камне, керамика - везде оставил свой след неутомимый Шагал. И всюду он оставался самим собой. В 1973 году он ненадолго приехал в Москву и Ленинград и был восторженно встречен художественной общественностью этих двух столиц его родины. Наверное, тогда он почувствовал, что сбылись его надежды, которые были заключены в последних словах его книги "Моя жизнь", написанной в 1922 году: "И может быть, вслед за Европой, меня полюбит моя Россия".

" Наперекор всем трудностям нашего мира во мне сохранились часть той одухотворенной любви, в которой я был воспитан, и вера в человека, познавшего Любовь. В нашей жизни, как и в палитре художника, есть только один цвет, способный дать смысл жизни и Искусству, Цвет Любви."

"Лично я не уверен, что теория - такое уж благо для искусства.

Импрессионизм, кубизм - мне равно чужды.

По-моему, искусство - это, прежде всего состояние души.

А душа свята у всех нас, ходящих по грешной земле.

Душа свободна, у нее свой разум, своя логика.

И только там нет фальши, где душа сама, стихийно, достигает той ступени, которую принято называть… иррациональностью."

"С ранней юности я был очарован Библией. Мне всегда казалось и кажется сейчас, что она является самым большим источником поэзии всех времен. Библия подобна природе, и эту тайну я пытаюсь передать."

6.3 Казимир Малевич художник течения суперматизм

Детство. Отрочество. Юность

Казимир Северинович Малевич родился 11 (23) февраля 1878 года в доме на окраине Киева. Его отец, Северин Антонович Малевич (1845 - 1902), был управляющим на сахароваренном заводе известного украинского промышленника Терещенко. И отец, и мать, Людвига Александровна (1858 - 1942), по происхождению были поляками. У четы Малевичей родилось четырнадцать детей, но только девять из них дожили до зрелого возраста. Казимир был первенцем; помимо него, в семье было еще четыре сына (Антон, Болеслав , Бронислав, Мечислав) и четыре дочери (Мария, Ванда, Северина, Виктория). Служба отца требовала частых перемещений, и детство будущий художник провел в украинских селениях, окруженных свекольными полями. И через пятьдесят лет Малевич с волнением вспоминал образы благодатной украинской природы, колоритные картины крестьянского труда. Радостное многоцветие сельского быта, окрасившее младенчество будущего живописца, неизбежно вспоминается при знакомстве с полотнами и первой и второй его крестьянской серии. До конца дней счастливые видения украинского детства были для художника воплощенной идиллией, земным парадизом. Первая встреча с настоящей живописью произошла в Киеве, куда отец взял сына на ежегодную ярмарку сахароваров. В витрине магазина мальчик увидел картину с изображением, девушки сидящей на лавке и чистящей картошку, - и это "оставило неизгладимое в памяти явление, как и от самой природы". До одиннадцати лет деревенскому ребенку и в голову не приходило, что существуют волшебные предметы - карандаш, уголь и бумага, не говоря уже о красках и кисти. Из воспоминаний Малевича с непреложностью следует тот факт, что будущий родоначальник геометрической беспредметности (геометрической абстрактной живописи) был неистово влюблен в окружающую природу. Встреча Малевича с диковинными людьми, которые только тем и занимались, что рисовали и писали красками на "тряпочках", произошла в небольшом местечки Белополье Харьковской губернии. Из Петербурга приехали "самые знаменитые художники для писания икон в соборе. Это нас сильно взволновало, ибо мы еще никогда не видали живых художников". Глава семьи, превосходный сахаровар, прочил сыну наследственную профессию, и настоящую специальность" тот получил в селе Пархомовка близ Белополья, где закончил пятиклассное агрономическое училище. Мать, Людвига Александровна, была поэтически одаренной натурой: по свидетельству внучки, Уны Казимировны Малевич-Уриман(1920-1989), она писала стихи по-польски, а самому Малевичу так нравились её вышивки, кружева и вязанье, что он обучился под её руководством всем премам женского рукоделья . Людвига Александровна, будучи с сыном в гостях у родственников в Киеве, не поскупилась на дорогостоящее приобретение - ящик с полным набором красок. Именно с тех пор, с 15 лет, Малевич не расставался с кистью, в семнадцатилетнем же возрасте ему довелось провести некоторое время в Киевской рисовальной школе Н.И.Марушко.

Курская молодость

В 1896 году семья Малевичей осела в Курске; с этим провинциалным городом будущий художник был тесно связан более десяти лет. В Курске он вступил в свое третье десятилетие, возраст телесного расцвета и зрелости. Около 1899 года братья Малевичи женились на сестрах Зглейц, дочерях курского лекаря: Казимир на Казимире, Мечислав на Марии. Казимира Ивановна Зглейц пойдя по стопам отца стала фельдшером; у Казимира и Казимиры родились сын Анатолий (1901-19015) и дочь Галина (1905-1973). Солидный семьянин, Малевич нуждался в средствах. На жизнь ему пришлось зарабатывать службой в Управлении Курско-Московской железной дороги. Своим ближайшим курским другом Малевич называл безвестного живописца-любителя Льва Квачевского. Вместе с единомышленниками Малевич сумел организовать в Курске художественный кружок. Подражая настоящим школам, энтузиасты рисовали с гипсов, но любимым их занятием была работа с натурой. Но художник в его курском десятилетии вполне, как казалось соответствовал отшлифованному русской литературой образу мелкого чиновника, обремененного большой семьей неудовлетворенного своей бескрылой жизнью и мучимого непонятными порывами. Всепоглощающая страсть к кисти и краскам сыграла, в конце концов, свою судьбоносную роль, и курский чиновник, будучи человеком цельным, решился на крутые перемены: "... меня начала мысль о Москве сильно тревожить, но денег не было, а вся загадка была в Москве, природа была всюду, а средства как написать ее были в Москве, где жили тоже знаменитые художники"

Переезд в Москву

Документальные свидетельства в качестве первой московской даты Малевича также фиксируют 1905 год : пятого августа этого года он впервые подал прошение о приеме в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Однако среди принятых студентов фамилия курского жителя не значилась.

Не поступив в Училище, осенью 1905 года Малевич поселился в художественной коммуне в Лефортово. . Деньги вышли быстро, в Курск Малевич вернулся весной 1906 года - опять служить и опять писать натуру. Летом он снова поступал в Московское училище; эта попытка также окончилась ничем. В 1907 году прошение о допуске к испытательным экзаменам написал уже новоиспеченный москвич - это означало, что Малевич переселился из Курска вместе с семьей. Но и в третий раз попытка поступить не удалась.

Период раннего импрессионизма Малевича увенчался несколькими полотнами, в которых воспроизведение натурного пейзажного вида неразрывно слилось со стремлением (быть может, еще недостаточно осознанным, но тем не менее очевидным) с помощью краски создать драгоценную, вибрирующую цветовыми нюансами живописную фактуру. 'Гаков любовно сотканный из коротких энергичных мазков Весенний пейзаж, удивительный но тонкости сочетаний дополнительных цветов. Картина Церковь поражает тяжелой нагруженностью полотна разбеленными красками с непривычно высоким рельефом пигментного слоя. Однако среди произведений живописца-любителя, присутствует несколько работ, совсем иных по характеру и исполнению: речь идет о Бульваре, нескольких Цветочницах, Девушки без службы, На бульваре. Это не бесхитростные натурные этюды: используя реальные наблюдения художник строил крупную картинную форму, где наличествовала некая фабула, в пейзаже доминировали фигуры людей, занятых повседневной жизнью. Вместе с тем, исходные "реальные наблюдения" подозрительно сильно отдают впечатлениями не столько от дейтсвительности, сколько искусства. Так, в галантном сюжете Цветочниц слышится скорее парижский, чем курский акцент: в облике героини без труда распознается типаж ренуаровских женщин.

Школа - студия Рерберга

В 1905 году, не попав в училище, Малевич приступил к занятиям у Ивана Федоровича Рерберга (1865-1938). Рерберг играл заметную роль в художественном мире Москвы. В студии Малевич занимался до 1910 года. Рерберг был одним из учредителей Московского Товарищества художников, и многие посетители школы при его содействии участвовали в выставках общества. С 1907 по 1910 год Малевич регулярно показывал свои работы на выставках Товарищества.

Малевич и Клюн

В школе Рорберга Малевич встретил с Иваном Васильевичем Клюнковым (1873- 1943) , известным в истории русского искусства под псевдонимом Клюн. В первые московские годы именно он был ключевой фигурой для будущего авангардиста. Знакомство вскоре перешло в тесное общение, настолько тесное, что Малевич, перевезя семью в Москву, обосновался в доме Клюна. Работы Малевича и Клюна во второй половине 1900-х годов, нельзя не увидеть их общности и нельзя не признать ведущую роль Клюна в первые годы дружбы. Особенно полно выразились они в цикле, получившим название Эскизы фресковой живописи (1907, ГРМ). Символистские картины Павла Кузнецова, Петра Уткина, братьев Милиоти по своему характеру приближались к живописному панно, стенной росписи, гобелену, то есть стремились к монументально-декоративному воплощению. Эскизы фресковой живописи всецело вписывались в эту тенденцию. В них впечатляет общее золотистое сияние колорита, умело достигнутое с помощью "иконной" техники, темперной живописи; однако в стилистическом строе - симметрии, аппликативности, ритмичности, декоративности - несколько назойливо дает себя знать линейно-орнаментальная вычурность, свойственная расхожему модерну. К религиозным сюжетам примыкает гуашь Малевича Плащаница (1908, ГТГ) -эффектная узорчатость роднит ее с работами народных мастеров. Вместе с напыщенно-претенциозными Эскизами фресковой живописи в творчестве Малевича 1907-1908 годов присутствовал другой жанр противоположный по смысловому звучанию, но сходный по стилистическим приемам. Та же орнаментальность, симметрия, узорчатость, ритмичность, плоскостность определяли формальный строй таких работ , как Древо жизни(русалки), Свадьба, Отдых. Общество в цилиндрах, Порнографическое общество в цилиндрах, Эротический мотив. Уже по названиям можно ощутить заряженность этих работ несколько иными эмоциями и настроениями, нежели благостность райской жизнью засушенных святых. И Эскизы фресковой живописи, и Порнографическое общество в цилиндрах отличаются смертельной серьезностью и настоящим пафосом, в одном случае благолепным, в другом зло издевательским, неприемлемым для игровой стилистики примитивизма. В 1909 году Малевич вступил во второй брак, его избранницей стала детская писательница Софья Михайловна Рафалович (ум. 1925). Дачный поселок Немчиновка, где у тестя-врача был дом, превратился для художника в самое дорогое место на земле - с конца 1900-х годов и до конца жизни все свободное время он старался провести в Немчиновке и ее окрестностях.

Вхождение в среду авангардистов

Гуаши рубежа десятилетий - Женский портрет, два Автопортрета, Человек в острой шапке, Натюрморт, - энергичные, экспрессивные, с упругой контурной обводкой и мощной цветовой лепкой уплощенных объемов, - говорят о возникновении новых качеств в живописи молодого художника. Первая половина 1911 года для Малевича была богата на публичные смотры: помимо выставок в старой столице, он выступил вместе с группой москвичей на третьей выставке петербургского "Союза молодежи". Сближение с петербуржцами послужило для него прологом будущих существенных событий. На следующей московской выставке, собранной все тем же неутомимым Ларионовым и получившей шокирующее название "Ослиный хвост" (март-апрель 1912), Малевич экспонировал более двух десятков работ; большинство из них сохранились. И действительно, для Аргентинской польки (частное собрание, Нью-Йорк), Провинции (Стеделик музеум, Амстердам) и прочих работ вдохновлявшими образцами были произведения фольклорного искусства - вывески, лубки, росписи подносов. Все картины были сюжетно-бытовыми: так, устремляется к воде неуклюжий Купальщик (Стеделик музеум, Амстердам) с ластоподобными конечностями; оплывший книзу Садовник (Стеделик музеум, Амстердам) окаменел, как памятник самому себе, а Полотеры, напротив, лихо изогнуты в трудовом раже. Неимоверная сила цвета, его красочная интенсивность словно деформируют своим брутальным напором рисунок и композицию. Не только с точки зрения академических канонов, но и с точки зрения здравого смысла не может быть таких анатомических аномалий в человеческих фигурах, каковые наблюдаются у Купальщика или Полотеров. Однако Малевич напряженно и трудно нащупывал ту истину, которую впоследствии будет считать единственно верной: картина должна представлять собой самостоятельный организм, который развивается и строится по своим собственным законам - законы же эти диктуются чисто живописными средствами, прежде всего цветом. Путеводными ориентирами на этом пути ему служили французские фовисты (<дакие"), прозванные так за пронзительную мощь цвета.

Первая крестьянская серия

Под "подражанием иконе" он имел в виду прежде всего Этюды фресковой живописи. Однако золотистые темперы были прямолинейной и не слишком убедительной стилизацией иконописи, а по существу её традиции оказали влияние на тот жанр Малевича который он определял словом "трудовой". Взгляд Малевича на происхождение иконы отличался оригинальностью - он считал ее высшей ступенью "крестьянского искусства". Вместе с тем, какая-то правда была в его отношении к иконописи как подлинно народному виду творчества: без святых образов был немыслим крестьянский быт. На полотнах первой крестьянской серии - Жница, Плотник, Крестьянка с ведрами и ребенком, Уборка ржи (все 1912, Стеделик музеум, Амстердам) - хорошо виден решительный перелом в искусстве Малевича. Фигуры крестьян, занятых насущными заботами, распространены на все поле картины, они примитивистски упрощены, преднамеренно укрупнены и деформированы во имя большей выразительности, иконописны по звучанию цвета и строго выдержанной плоскостности . Сельские жители, их труд и быт возвеличены и героизированы. Крестьяне Малевича, словно составленные из выгнутых листов жесткого, с металлическим отливом материала, при всей своей схематичности первоначально обладали узнаваемыми формами реальных мужских и женских фигур. Грубо вырубленные головы и мощные тела чаще всего размещались в профиль; персонажи, изображенные в фас, впечатляли монументальной застьшостью черт. Крестьянские физиономии явно хранили воспоминания о сумрачных ликах церковных образов. Вместе с тем, "иконописные" головы крестьянок, молящихся в храме, или лицо деревенского косаря, торжественно предстоявшего на пылающем красном фоне, удивительным образом сочетали каноническую большеглазость и обобщенность внеиндивидуальных черт с трехгранными носами и экзотической окраской лиц. В замыкавших крестьянскую серию полотнах - Женщина с ведрами (1912, Музей современного искусства, Нью-Йорк), Утро после вьюги в деревне (1912, Музей Соломона Гуггенхейма, Нью-Йорк), Голова крестьянской девушки (1913, Стеделик музеум, Амстердам) - цилиндры и конусы, еще напоминая о породивших их человеческих фигурах и бытовых сюжетах, все более и более обособлялись, начинали вести самочинную жизнь. Формировался новый художественный строй картины: она была призвана воздействовать на зрителя уже не фабулой, темой, а прежде всего выразительной игрой живописных элементов. Они подчинялись собственной пульсации, собственной логике в пространственном расположении, рифмуясь или контрастируя друг с другом. Композиция тяготела к сложной пластической партитуре, насыщенной ритмическими повторами, неожиданными столкновениями или мягкими созвучиями красок, оттенков и линий.

Кубофутуризм

Картина Точильщик (Принцип мелькания) (Картинная галерея Йельского университета), написанная Малевичем в 1912 году, в перспективе времени превратилась в классическое полотно русского кубофутуризма. Вспомогательное название лучше всего говорило о том, чего добивался автор. И, действительно, в радостном повторе бесчисленно дробящихся контуров и силуэтов, в стальном серо-голубом колорите, контрастно оттененном "ржавыми" пятнами цвета, почти что физически ощущается "принцип мелькания" ритмично натачиваемого ножа, в неуловимую долю времени оказывающегося в разных точках пространства.

Кубофутуристические портреты Малевича - уже упомянутый портрет Клюна, порт-/рет Михаила Матюшина (ГГГ) - воссоздавали человеческий облик, сконструированный из разнообразных зрительных переживаний, из ассоциативных цепочек, в которые f выстраивались предметные и фактурные комбинации. Человеческое "лицо" представало на этих портретах как проекция внутренних ощущений, как совокупность впечатлений, в которых художник стремился выразить суть личности.

Петербург 1913 года

Основные события биографии Малевича в 1913 году развертывались в Петербурге, где он оказался в эпицентре "бури и натиска" русского авангарда. Этот год, последний мирный год старой России, начался для художника официальным вступлением в "Союз молодежи". Третьего января Малевич был принят в члены содружества вместе с Алексеем Моргуновым, Владимиром Татлиным и другими москвичами. Среди дружеских привязанностей Малевича одно из главных мест принадлежало музыканту, живописцу, композитору, издателю, теоретику искусства, скульптору, педагогу Михаилу Васильевичу Матюшину (18б1 - 1934). Их знакомство состоялось в 1912 году, а год 1913 принес теснейшее сотрудничество и упрочение дружбы, продолжавшейся до конца жизни обоих.

Три бессмертных полки одной этажерки

В 1913 году в промежутках между наездами в Петербург Малевич обретался в Кунцево, неподалеку от Немчиновки, где вместе с семьей снимал дачу - это было много дешевле, чем аренда квартиры в Москве. Нехватка денег была хронической (Матюшин высылал деньги на проезд в Усиккирко не только Хлебникову). Иногда средств не хватало даже на холст - и тогда в ход шла мебель. Трем полкам обыкновенной этажерки суждено было обрести бессмертие, став тремя картинами Малевича. Туалетная шкатулка, Станция без остановки (обе ГТГ), Корова и скрипка (ГРМ) имеют одни и те же размеры, а по углам их деревянных прямоугольников заметны заделанные круглые отверстия, через которые некогда проходили соединявшие их стойки.

Две первых работы, имеющие нейтральные названия, были исполнены по всем кубо-футуристическим канонам. В их вертикальных композициях, скомпонованных из фрагментов со строгими геометрическими очертаниями, явственно читались намеки на предлагаемые картиной образы-обстоятельства: в Туалетной шкатулке таковыми являются деревянная панель шкатулки, запиравший ее крючочек и так далее. В Станции без остановки (в Кунцево поезда останавливались редко) пластическим камертоном служат клубы дыма, ассоциирующиеся с движением паровоза.

Кардинальный сдвиг, скачок случился в третьей работе, родившейся из разломанной этажерки.

По представлениям Малевича, основополагающим законом творчества был "закон контрастов", именуемый им также "момент борьбы". Кристаллизацию закона он относил к своему кубофутуристическому периоду.

В столкновении контрастных изображений Малевич увидел инструментарий, с помощью которого можно взорвать, разрушить окостеневшие догмы старого искусства. Первой картиной, наглядно воплотившей парадоксальность открытого закона, и стала Корова и скрипка. Примечательно, что автор счел необходимым пояснить эпатажный смысл сюжета обстоятельной надписью на обороте: "Алогическое сопоставление двух форм - "корова и скрипка" - как момент борьбы с логизмом, естественностью, мещанским смыслом и предрассудками. К.Малевич".

Следует подчеркнуть, что Корове и скрипке Малевич умышленно совместил две формы, две "цитаты" символизирующие различные сферы искусства .

Корова и скрипка положила начало алогичным, заумным полотнам Малевича. На выставке "Союза молодежи", открывшейся в ноябре 1913 года в Петербурге, он объединил представленные работы в две группы: Заумный реализм и Кубофутуристический реализм. Разделение было вполне условным: в первую группу попали не только полотна первой крестьянской серии Крестьянка с ведрами, Утро после вьюги в деревне, но и хрестоматийно кубофутуристические Точильщик ,Усовершенствованный портрет Ивана Васильевича Клюнкова (так в каталоге!) и другие. Во вторую - Керосинка, Стенные часы, Лампа, Портрет помещицы, Самовар. Слово "реализм" в соединении с уточняющими прилагательными означало, что Малевич видел свою цель в прорыве к реальности, лежавшей за пределами предметной иллюзорности.

РОЖДЕНИЕ СУПРЕМАТИЗМА

С наступлением ХХ века в искусстве все с большей интенсивностью вершились грандиозные процессы рождения новой эпохи, равной по значимости Ренессансу. Тогда произошло революционное открытие реальности.

Идеи "соборного творчества", культивируемые символистами, специфически преломились в среде художников-реформаторов, отвергавших символизм

Новая попытка широкого объединения левых живописцев была предпринята на Первой футуристической выставке картин "Трамвай В" , открывшейся в марте 1915 года в Петрограде. На выставке Трамвай В Малевич представил шестнадцать работ: среди них кубофуту-ристические заумные холсты Дама у афишного столба, Дама в трамвае, Швейная машина. В Англичанине в Москве и Авиаторе с их диковинными, загадочными изображениями, непонятными фразами, буквами, цифрами подспудно звучали отголоски декабрьских спектаклей, равно как и в Портрете М.В. Матюшина, композитора оперы "Победа над Солнцем". Против же номеров 21-25, заканчивающих список работ Малевича в каталоге, было вызывающе проставлено: "Содержание картин автору неизвестно".Быть может, среди них скрывалась картина современным названием Композиция с Моной Лизой. Рождение супрематизма из алогичных полотен Малевича с наибольшей убедительностью проступило именно в ней. Здесь есть уже все, что через секунду станет супрематизмом: белое пространство- плоскость с непонятной глубиной, геометрические фигуры правильных очертаний и локальной окраски.

Две ключевые фразы, подобно надписям-сигналам немого кино, выплывают в Композиции с Моной Лизой на первый план. Дважды выписано "Частичное затмение"; газетная вырезка с фрагментом "передается квартира" дополнена коллажами с одним словом - "в Москве" (старая орфография) и зеркально перевернутым "Петроград".

"Полное затмение" произошло в его историческом Черном квадрате на белом фоне (1915), где и была осуществлена настоящая "победа над Солнцем": оно, как явление природы, было замещено, вытеснено соприродным ему явлением, суверенным и природоестественным - квадратная плоскость целиком затмила, заслонила собой все изображения.

Откровение настигло Малевича во время работы над вторым (так и не осуществленным) изданием брошюры Победа над Солнцем. Готовя рисунки в мае 1915, он сделал последний шаг на пути к беспредметности. Весомость этого самого радикального в своей жизни перелома он осознал тотчас и в полной мере. В письме к Матюшину, говоря об одном из эскизов, художник написал: "Рисунок этот будет иметь большое значение в живописи. То, что было сделано бессознательно, теперь дает необычайные плоды".

Новорожденное направление некоторое время оставалось без названия, но уже к концу лета имя появилось. "Супрематизм" стал самым известным среди них.

Малевич написал первую брошюру "От кубизма к супрематизму". Новый живописный реализм. Это книжечка- манифест , изданная верным другом Матюшиным, распространялась на вернисаже Последней футуристической выставки картин "0,10" (нолъ-десятъ), открывшейся 17 декабря 1915 года в помещении Художественного бюро Надежды Добычиной.

Малевич не совсем напрасно волновался по поводу своего изобретения. Сотоварищи его круто воспротивились тому, чтобы объявить супрематизм наследником футуризма и объединиться под его знаменем. Свое неприятие они объясняли тем, что еще не готовы безоговорочно принять новое направление. Малевичу не разрешили назвать свои картины "супрематизмом" ни в каталоге, ни в экспозиции, и ему пришлось буквально за час до вернисажа написать от руки плакаты с названием Супрематизм живописи и явочным порядком развесить их рядом со своими работами. В "красном углу" зала он водрузил Черный квадрат, осенявший экспозицию из 39 картин. Те из них, что сохранились до наших дней, стали высокой классикой XX века.

Черный квадрат словно вобрал в себя все формы и все краски мира, сведя их к пластической формуле, где доминируют полюсность черного (полное отсутствие цвета и света) и белого (одновременное присутствие всех цветов и света). Подчеркнуто простая геометрическая форма-знак, не увязанная ни ассоциативно, ни пластически, ни идейно ни с каким образом, предметом, понятием, уже существовавшими в мире до нее, свидетельствовала об абсолютной свободе ее создателя. Черный квадрат знаменовал чистый акт творения, осуществленный художником-демиургом.

"Новым реализмом" называл Малевич свое искусство , которое считал ступенью в истории всемирного художественного творчества.

Фоном супрематических композиций является всегда некая белая среда - ее глубина, ее емкость неуловимы, неопределимы, но явственны. Необычное пространство живописного супрематизма, как говорил о том и сам художник, и многие исследователи его творчества, ближайшим аналогом имеет мистическое пространство ^ русских икон, неподвластное обыденным физическим законам. Но супрематические композиции, в отличие от икон, никого и ничего не представляют, они - порождение свободной творческой воли - свидетельствуют только о собственном чуде: "Повешенная же плоскость живописного цвета на простыне белого холста дает непосредственно нашему сознанию сильное ощущение пространства. Меня переносит в бездонную пустыню, где ощущаешь творчески пункты вселенной кругом себя", - писал живописец. Бестелесные геометрические элементы парят в бесцветном, безвесном космическом измерении, представляя собой чистое умозрение, явленное воочию. Белый фон супрематических картин, выразитель пространственной относительности, одновременно и плоскостей, и бездонен, причем в обе стороны, и к зрителю, и от зрителя (обратная перспектива икон бесконечность раскрывала лишь в одном направлении).

Изобретенному направлению - регулярным геометрическим фигурам, написанным чистыми локальными цветами и погруженным в некую трансцендентную "белую бездну", где господствуют законы динамики и статики, - Малевич дал наименование "супрематизм". Сочиненный им термин восходил к латинскому корню "супрем", образовавшему в родном языке художника, польском, слово "супрематия", что в переводе означало "превосходство", "главенство", "доминирование". На первом этапе существования новой художественной системы Малевич этим словом стремился зафиксировать главенство, доминирование цвета надо всеми остальными компонентами живописи.

ТРИ СТАДИИ СУПРЕМАТИЗМА

Представленные на выставке 0,10 полотна геометрического абстрактивизма носили сложные, развернутые названия - и не только потому, что Малевичу не разрешили назвать их "супрематизм". Перечислю часть из них: Живописный реализм футболиста - Красочные массы в четвертом измерении. Живописный реализм мальчика с ранцем - Красочные массы в четвертом измерении. Живописный реализм крестьянки в 2-х измерениях (так звучало первоначальное полное название Красного квадрата), Автопортрет в 2-х измерениях. Дама. Красочные массы в 4-м и 2-м измерении, Живописный реализм красочных масс в 2-х измерениях.

Настойчивые указания на пространственные измерения- двух -, четырехмерные- говорят о его пристальном интересе к идеям "четвертого измерения".

Собственно супрематизм подразделялся на три этапа, три периода: "Супрематизм в своем историческом развитии имел три ступени черного, цветного и белого", - писал художник в книге Супрематизм. 34 рисунка.

Черный этап также начинался с трех форм - квадрата, креста, круга. Черный квадрат Малевич определял как "нуль форм", базисный элемент мира и бытия. Черный квадрат был первофигурой, первоначальным элементом нового "реалистического" творчества. Таким образом, Черный квадрат. Черный крест, Черный круг были "тремя китами", на которых зиждилась система супрематизма в живописи; присущий им метафизический смысл во многом превосходил их зримое материальное воплощение. В ряду супрематических работ черные первофигуры обладали программным значением, легшим в основу четко выстроенной пластической системы. Эти три картины, возникшие не ранее 1915 года, Малевич всегда датировал 1913 - годом постановки Победы над Солнцем, который служил для него отправной точкой в возникновении супрематизма.

На пятой выставке "Бубнового валета" в ноябре 1916 года в Москве художник показал шестьдесят супрематических картин, пронумерованных от первой до последней (ныне восстановить последовательность всех шестидесяти работ довольно затруднительно и из-за утрат, и по техническим причинам, не всегда внимательному отношению в музеях к надписям на оборотах). Под номером первым экспонировался Черный квадрат, затем Черный крест, под третьим номером - Черный круг.

Все шестьдесят выставленных полотен принадлежали к первым двум этапам супрематизма. Цветной период начинался также с квадрата- его красный цвет служил, по мысли Малевича, знаком цветности вообще.

Последние холсты цветной стадии отличались многофигурностью, прихотливой организацией, сложнейшими взаимоотношениями геометрических элементов - они словно скреплялись неведомым могучим притяжением.

Своей последней стадии супрематизм достиг в 1918 году. Малевич был мужественным художником, идущим до конца по выбранной стезе: на третьей ступени супрематизма из него ушел и цвет. В середине 1918 года появились полотна "белое на белом", где в бездонной белизне словно таяли белые же формы:

ОБЩЕСТВЕННАЯ, ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ, ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ, ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

После Октябрьской революции Малевич продолжил обширную деятельность - вместе с Татлиным и другими левыми художниками он занимал ряд постов в официальных органах Народного комиссариата просвещения. Особую его заботу вызывало развитие музейного дела в России; он активно участвовал в музейном строительстве, разрабатывая концепции музеев нового типа, где должны были быть представлены и работы^вангар-дистов. Такие центры под названием "музей живописной культуры", "музей художественной культуры" были открыты в обеих столицах и некоторых провинциальных городах.

Осенью 1918 года началась педагогическая работа Малевича, впоследствии сыгравшая весьма важную роль в его теоретической работе. Он числился мастером в одном из классов петроградских Свободных мастерских, а в конце 1918 года переехал в Москву. В московских Свободных государственных мастерских живописец-реформатор пригласил к себе обучаться "металлистов и текстильщиков" - родоначальник супрематизма начинал осознавать вьщающиеся стилеобразующие возможности своего детища.

В июле 1919 года Малевич написал свой первый большой теоретический труд О новых системах в искусстве. Желание издать его и нарастающие житейские трудности - жена художника ждала ребенка, семья жила под Москвой в холодном нетопленом доме -заставили его принять приглашение переехать в провинцию. В губернском городе Витебске с начала 1919 года работало Народное художественное училище, организованное и руководимое Марком Шагалом (1887 - 1985). Преподаватель витебской школы, архитектор и график Лазарь Лисицкий (1890 - 1941), будущий знаменитый дизайнер, во время командировки в Москву убедил Малевича в необходимости и пользе переезда. Шагал полностью поддержал инициативу Лисицкого и выделил новоприбывшему профессору мастерскую в училище.

ЗАГРАНИЧНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Малевич выделялся среди русских авангардистов еще и тем, что вплоть до 1927 года никогда не ездил за границу. Знакомство с зарубежной художественной жизнью, обучение в европейских городах и школах было неизбежным и неукоснительным этапом почти для всех отечественных мастеров, вступивших в профессиональную жизнь в конце XIX - начале XX века. Желание посетить Европу у Малевича существовало всегда, но средств для этого не было.

Первой зарубежной столицей для урожденного поляка стала Варшава, куда он прибыл в начале марта 1927 года. Здесь его ждал воодушевляющий прием у коллег (власти подозрительно отнеслись к советскому гражданину). В отеле "Полония" была развернута экспозиция из супрематических полотен, здесь же художник прочел одну из своих лекций.

В Берлине, куда он приехал 29 марта, Малевичу был предоставлен зал на ежегодной Большой Берлинской художественной выставке, проходившей с 7 мая по 30 сентября. Творчество русского новатора было по достоинству оценено немецкой художественной общественностью. В письме к Льву Юдину Малевич писал: "Немцы меня встретили лучше не придумаешь. ... Я страшно хотел бы, чтобы вы посмотрели все, какое ко мне отношение уже в другом государстве. Я думаю, что еще ни одному художнику не было оказано такого гостеприимства. С мнением моим считаются как с аксиомой. Одним словом, слава льется, как дворником улица метется"

Русский гость предполагал пробыть в Берлине до закрытия выставки, а затем повезти свои работы в Париж, тогдашнюю художественную столицу мира, давнюю цель своих устремлений. Однако пятого июня после получения некоего официального письма с неизвестным содержанием ему пришлось срочно выехать в СССР. Все полотна, находившиеся в экспозиции берлинской выставки, а также привезенный на Запад архив он оставил на попечение немецких друзей, архитектора Хуго Херинга и семейства фон Ризен. И хотя Малевич надеялся вернуться сюда через год и продолжить турне по Европе, глухие недобрые предчувствия заставили его написать торопливое завещание на листке бумаги: "В случае смерти моей или безвыходного тюремного заключения и в случае, если владелец сих рукописей пожелает их издать, то для этого их нужно изучить и тогда перевести на иной язык, ибо, находясь в свое время под революционным влиянием, могут быть сильные противоречия с той формой защиты Искусства, которая есть у меня сейчас, т<о есть> 1927 года. Эти положения считать настоящими. 30 Май 1927 Berlin"2.

После возвращения на родину Малевич был арестован и провел несколько недель в заключении. Старинный друг, партиец Кирилл Иванович Шутко, занимавший в те годы видный пост приложил все усилия для освобождения художника.

Картины и архив, оставленные на Западе, пережили целый ряд злоключений. Однако большой удачей можно считать одно то, что наследию Малевича удалось уцелеть при гитлеровском режиме, поскольку его полотна явно принадлежали к искусству, которое нацистские идеологи называли "дегенеративным" и тщательно истребляли. Судьба сохранила холсты и в войну - угол подвала, где они были спрятаны, чудом оказался неразрушенным, когда в дом попала бомба. К сожалению, самые большие полотна -числом около пятнадцати - из-за своей нетраспортабельности остались на складе в Берлине и пропали.

Советские власти совсем не интересовались зарубежным наследием гениального соотечественника - более того, в 1970-е годы, когда давно уже был ясен масштаб его творчества, с безответственным небрежением распоряжались национальным достоянием.

ПОСТСУПРЕМАТИЗМ

В конце 1910-х годов Малевич оставил живопись, полагая, что она, разработав супрематический проект, исполнила свое предназначение и должна исчезнуть. После триумфальной зарубежной поездки, художник оказался в чрезвычайно тяжелой жизненной и общественной ситуации. И тут живопись словно пришла ему на помощь, великодушно радуя духовную опору.

Картина На жатву датирована на обороте 1909-1910 годами; тематически она соответствует утерянной работе В поле, показанной на выставке "Союза молодежи" в 1911-1912 годах. Однако сохранился рисунок, аналогичный ранней картине. Как ясно из сопоставления двух произведений, трактовка фигур и трактовка пейзажа весьма различаются в досупрематических и постсупрематических. крестьянских жанрах В поздних работах появился горизонт, пространство обрело ясно членимое развитие, закрепленное геометрически-декоративной разработкой полосатой земли. Фигуры, скроенные из неких выгнутых жестких плоскостей, своими цветовыми сопоставлениями напоминают о локальной раскраске супрематических геометрических элементов.

На подрамнике полотна Девушки в поле (ГРМ) помещена весьма красноречивая авторская надпись: "Девушки в поле" 1912 г. № 26 "Супранатурализм". Малевич сочинил новый термин, объединив две дефиниции, "супрематизм" и "натурализм", то есть уже терминологическим определением хотел внушить мысль о сращении геометрического, абстрактного начала и фигуративно-изобразительного. Дата же, "1912 г.", опрокидывала возникновение "супранатурализма" в прошлое, делала его истоком, предтечей супрематизма. Мастер мистифицировал зрителя, знатоков, историков, конструируя свою биографию так, как считал логически убедительным. Меж тем, и сам термин, и картина возникли после 1927 года - скорее всего, при подготовке третьей персональной выставки Малевича.

В картине Две мужских фигуры, с авторской датировкой на обороте холста "1913^ Малевич продолжал разрабатывать композиционный прием, использованный во многих постсупрематических полотнах. Два персонажа полностью тождественны друг другу - одинаков жест прижатых к туловищу рук, одинакова одежда, одинаковы бороды. Разница между мужиками заключалась лишь в разной длине рубах, разной окраске одеяний и бород, чуть-чуть ином положении ног.

Образы крестьянской жизни, образы сельского труда, воплощенные художником в конце 1920-х годов, при общности тем и сюжетов с холстами начала 1910-х годов отличаются от них пронзительной нотой драматизма, о котором Малевичу и в голову не приходило помышлять ранее. Одной из наиболее заметных черт его постсупрематической живописи стала безликость людей; вместо лиц и голов их корпуса увенчаны красными, черными, белыми овалами. Многие из зарубежных исследователей считают, что в фигурах позднего крестьянского цикла представлены оболваненные, безглазые обитатели тоталитарного социалистического рая. Однако непредвзятое отношение к Малевичу позволяет видеть другое: неподдельный трагизм и отчаяние исходят от этихбезлицых фигур, но, вместе с тем, они исполнены какого-то отстраненного величия и героизма, находившегося в разительном контрасте с фальшивым героизмом казенных персонажей советской мифологии - Рабочим, Крестьянкой, Колхозником, Спортсменом.

Поздние крестьянские "парадные портреты" представляют мужские и женские фигуры, выдвинутые на первый план в иератически-застылых позах. В картинах со схематически отвлеченными фигурами, размещенными на декоративно-ритмизированных фонах, главную роль, как и в супрематизме, играют форма и цвет, но экспрессивная образность придает постсупрематическому крестьянскому жанру другое, жизненно-эмоциональное наполнение. В холсте Крестьянин в поле четкая симметрия, строгость горизонтальных и диагональных линий усиливают своей геометрической регулярностью состояние оцепенения, беспросветной неподвижности, исходящие от фигуры крестьянина с беспомощно опущенными руками. Его лицо при всей гротескности и условности черт несет трагический отсвет, оно словно застьшо в мучительной гримасе недоумения. Дух картины, ее образный строй внутренне увязаны с той безысходной общественной атмосферой, которую не мог не ощущать художник - на его глазах происходило неумолимое истребление органичной деревенской жизни, которой он всегда восхищался.

Зловещий траурный цвет, в который окрашены руки, ноги, голова Крестьянки, придает ее образу характер скорбного символа. Контрастное сочетание черного лика с белым цветом одежды напоминает о фундаментальном цветовом принципе Черного квадрата- женский образ приобретает некий метафизический смысл. Диагональные полосы грозного неба словно подчиняют своей динамике позу женщины, повернувшей голову на безрадостный зов судьбы.

В другом обширном цикле постсупрематических картин художник проводил эксперименты с отвлеченно-фигуративными изображениями. Так, на обороте полотна Торс. Первообразование нового образа кроме собственного названия он обозначил: "проблема (цвет и форма) и содержание". Слова эти свидетельствуют об осознанной живописно-пластической идее: целью своей Малевич видел создание очищенной пластической формулы, "супрематизма в контуре человеческой фигуры".

В Женском торсе он воплотил совершенную в своем роде формулу, строгой выверенностью линий, плоскостей, овалов сконструировав безупречный женский облик. В идеальной постсупрематической героине отдаленным эхом звучит "белый супрематизм": светлая половина фигуры едва проступает на белом фоне, однако ее невесомость каким-то непостижимым образом уравновешена плотной яркой цветностью другой части. Этот впечатляющий контраст двух неслиянных и нераздельных половин единого целого порождает глубинные отклики на разных уровнях восприятия, от чувственно-поэтического до нравственно-философского.

Долгое время Красная конница была единственной работой опального художника, признанной официальной историей советского искусства. Этому способствовало ее правоверное название, звучавшее в унисон с общепринятым восхвалением революции и Красной армии. Малевич преднамеренно закрепил этот пласт толкований датой "18 год" в правом углу холста и в надписи на обороте: "Скачет красная конница /из октябрьской столицы/ на защиту советской границы".

Меж тем, это едва ли не одна из самых опустошенно-трагических работ художника, и ее пафос, пафос антиутопии, далек от прославления реалий советской жизни. Она входит в цикл поздних произведений, наполненных странноватой экспрессией и бесцельным, на первый взгляд, динамизмом.

ПОЗДНИЙ ИМПРЕССИОНИЗМ И РЕАЛИСТИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ

После 1927 года в трудовой книжке Малевича все чаще и чаще менялись записи о местах службы. Из Гинхука художника вместе с сотрудниками перевели в Государственный институт истории искусств, однако через два года искусствоведы института добились ликвидации его отдела. Непрочным было и положение его экспериментальной лаборатории в Русском музее. Поэтому бывший директор научно-исследовательского учреждения охотно откликнулся на приглашение Киевского художественного института и с 1929 года ездил туда преподавать, проводя каждый месяц две недели в Киеве.

Украинские авангардисты высоко чтили бывшего земляка - в харьковском журнале Новая генерация с апреля 1928 года печатался цикл статей, в основу которого бьл положен историко-теоретический труд Малевича Изалогия. На Украине его продолжали печатать и тогда, когда все московские и ленинградские издания оказались закрытыми для художника - последнее его выступление в столичной прессе датировано 1929 годом, пресловутым годом "великого перелома".

Начало своей профессиональной деятельности художник относил, как уже говорилось, к 1898 году, - в 1928 исполнялся его тридцатилетний творческий юбилей. Третьяковская галерея приступила к комплектации персональной выставки: для Малевича, как и для любого отечественного художника, это бьло чрезвычайно важным событием своеобразной прижизненной канонизацией

На выставке в Третьяковке вперемешку были представлены также полотна первого и второго крестьянских циклов. Затем шел черед "супранатурализма" - а от него уже рукой было подать до супрематизма.

По сути дела, персональная выставка Малевича в Третьяковской галерее в результате его усилий превратилась в прекрасно сочиненный художественно-теоретический трактат о своем пути, выраженный языком музейной экспозиции. В масштабе всего XX века это был первый художнический - ныне чаще именуемый кураторским - репрезентативный проект, материализовавший четкий план. Сконструированный с помощью воли и представления, этот творческий "проект" был целиком принят современниками и потомками. Таким образом, Малевич подчинил себе не только пространство, но и время, убедив всех в истинности своей ретроспективной фантазии. Посредством выставки, посредством сдвига датировок, посредством литературных воспоминаний великий творец выстроил логически связную картину своего развития и оказался настолько успешным автором-концептуалистом, что его творение - собственная биография -и по сей день существует как художественно-историческая истина, с трудом поддающаяся ревизии.

Неизлечимая болезнь открылась осенью 1933 года. Предчувствуя безвременный уход, Малевич завещал похоронить себя близ Немчиновки у дуба, под которым любил отдыхать.

В мае 1935 года по Невскому проспекту проследовало траурное шествие: на открытой платформе грузовика с Черным квадратом на капоте был установлен супрематический саркофаг. Процессия направлялась к Московскому вокзалу; гроб с телом был перевезен в Москву , и после кремации урну с прахом погребли на поле под дубом.

Над захоронением был установлен памятник, спроектированный Николаем Суетиным, - куб с Черным квадратом. Во время войны могила Казимира Малевича была утрачена. Памятный знак был восстановлен на опушке леса, окаймляющего поле, в 1988 году.

6.5 Илья Глазунов

Народный художник СССР, академик Российской академии художеств, лауреат Государственной премии РФ, ректор Российской академии живописи, ваяния и зодчества.

Родился 10 июня 1930 года в Ленинграде. Отец - Глазунов Сергей Федорович, историк. Мать - Глазунова Ольга Константиновна. Супруга - Виноградова-Бенуа Нина Александровна (...-1986). Сын - Глазунов Иван Ильич, художник. Дочь - Вера Ильинична.

Илья Глазунов - художник, вокруг имени которого вот уже несколько десятилетий не стихают споры. Восторгам публики сопутствует острая критика, несмотря ни на что, интерес к творчеству этого незаурядного человека не ослабевает.

"Художником меня сделал Ленинград, - говорит он, - с его громадами стройных домов, его Дворцовая площадь, его Нева, мосты, ветер... Эрмитаж - мерцание будто бы свечей, отраженное в паркете, темные прорывы картин в золоченых рамах... Сколько помню себя - рисовал. Первое мое впечатление в сознательной жизни - кусок синего неба с ослепительно белой пеной облаков, дорога, тонущая в поле ромашек, и таинственный лес вдали. С этого мига словно кто-то включил меня, сказав: "Живи!"

Величайшим потрясением отозвалась в душе художника ленинградская блокада, осталась в памяти неотступным кошмаром, когда он, потеряв почти всех родных, умерших у него на глазах, чудом остался жив. 12-летнего мальчика вывезли из осажденного города через Ладогу, по Дороге жизни, под фашистскими бомбами...

Память о войне всегда живет в душе художника. Уже будучи взрослым человеком, студентом Ленинградского художественного института имени И.Е. Репина, он выразил свои впечатления военных лет в картине "Дороги войны", полной истинного драматизма и правды жизни. Глазунов предложил ее в качестве дипломной работы. Академическое начальство единодушно отвергло картину, назвав ее антисоветской, искажающей правду и смысл Великой Отечественной войны советского народа: "Война характерна победой, а вы смакуете отступление советских войск - такого еще не было в советском искусстве".

Картину несколько лет не выставляли. На знаменитой пятидневной выставке, которая проходила в Манеже в 1964 году, он все-таки осмелился ее показать. Однако выставка была закрыта, а картина передана в Дом офицеров, где была уничтожена. В середине 1980-х годов художник написал повторение уничтоженной картины. Она находится теперь в художественном музее Алма-Аты.

...Выехав из Ленинграда, маленький Илья оказался в старинной деревеньке Гребло, затерянной в дремучих новгородских лесах. Вместе с деревенскими сверстниками копал картошку на поле, работал на гумне, пас колхозное стадо. Эти годы оставили глубокий след в сознании будущего художника, им он во многом обязан пониманием русского характера, ощущением поэтики русского пейзажа.

Война еще не кончилась, когда Илья Глазунов вернулся в родной Ленинград. Он поступил в среднюю художественную школу, ставшую впоследствии Институтом имени И.Е. Репина Академии художеств СССР, где занимался в мастерской Народного художника СССР профессора Б.В. Иогансона. То был период поисков своего пути в искусстве, своего понимания реализма - как выражения внутреннего мира человека, передаваемого через правду объективного мира. Следуя методу русской национальной школы, Глазунов уже на раннем этапе своего творчества много внимания уделял подготовительной работе, этюдам, пластическому решению композиции.

Под высокими сводами академического коридора - бывшей Императорской Академии художеств - 25-летний студент Илья Глазунов встретил женщину своей судьбы, которая стала его супругой, - Нину Александровну Виноградову-Бенуа. Происходила она из известной всем любителям искусства семьи Бенуа. Ее дядя, Н.А. Бенуа, 30 лет был главным художником театра "Ла Скала", другой родственник - всемирно известный режиссер и актер Питер Устинов. Его мать - родная сестра бабушки Нины Александровны - была дочерью архитектора и ректора Императорской Академии художеств Леонтия Бенуа, родного брата Александра Бенуа.

Первая выставка 26-летнего ленинградского студента Ильи Глазунова состоялась в начале февраля 1957 года в Центральном Доме работников искусств в Москве. Невиданный громоподобный успех, отозвавшийся волной публикаций в мировой прессе, возвещавшей о мощном ударе по социалистическому реализму, нанесенном молодым художником, поставил это событие в разряд исторических явлений. Основанием для проведения выставки послужило получение Глазуновым Гран-при на Всемирной выставке молодежи и студентов в Праге за созданный им образ заключенного в тюрьму писателя Юлиуса Фучика. Молодой художник решил эту тему смело и неожиданно. Он показал колодец тюремного двора, куда заключенных вывели на прогулку, и они уныло бредут по кругу, глядя в землю. И только один, чем-то напоминающий своими чертами самого молодого художника, осмелился поднять высоко голову и смотреть на красоту тающих в небе облаков и кружащихся в вечернем закате птиц. Эта картина, столь необычная и драматическая, потрясла не только международное жюри в Праге, но и советскую публику.

Обращение художника к образу автора "Репортажа с петлей на шее" было поддержано официальной идеологией в традиционном интернационалистском звучании, и это, вероятно, давало основание предполагать развитие творчества молодого художника в перспективе. Но то, что увидели потрясенные зрители на его выставке, входило в полное противоречие с советскими идеологическими установками. Художник представил 80 графических и живописных работ. В их создании выразилось творческое кредо художника-реалиста, понимающего реализм по Достоевскому - "в высшем смысле этого слова". "Нет ничего фантастичнее реальности" или, как говорил один из любимых художников Глазунова - М.А. Врубель, "только реализм родит глубину и всесторонность". Поток зрителей, желавших попасть на выставку, нарастал с каждым часом, а в день ее обсуждения властями была вызвана для укрощения страстей милиция, что впоследствии стало атрибутом и других выставок Глазунова. Официальная критика на первых порах пребывала в шоковом состоянии, затем по поводу творчества молодого художника разгорелась жестокая полемика, разделившая публику на два непримиримых лагеря.

И сегодня имя Ильи Глазунова - своего рода лакмусовая бумажка, которая сразу выявляет мировоззрение человека. Не случайно один из великих писателей современности недвусмысленно сказал: "Тот, кто против Глазунова, тот против России. И наоборот". Зрители и авторы публикаций, приветствовавшие появление дерзкого таланта, отмечали его глубоко национальный характер, говорили о правде жизни и поэтическом видении, об открытии новых и свежести трактовки таких вечных тем, как любовь, об особой чуткости к темам трагического звучания и необыкновенной для молодого художника глубине проникновения в мир Достоевского. Другие в его творчестве усматривали увлеченность западными веяниями, упадничество и пессимизм. Именно в таком духе велось обсуждение выставки в высших партийных инстанциях, которого удостоился дотоле неизвестный студент. После закрытия выставки идеологические баталии вокруг нее не закончились, что в немалой степени осложняло всю дальнейшую судьбу Глазунова.

Большинство исследователей да и сам художник выделяют четыре основных цикла в его творчестве.

Жизнь современника, поэзия будней большого города - тема его лирического "Городского цикла", в который входят такие картины, как "Ленинградская весна", "Город", "Последний автобус", "Ушла" и другие. Для города Глазунова характерно особое психологическое настроение, передающее состояние духа художника. Порой Глазунов выражает настроение своего лирического героя, показывая город, увиденный его глазами.

"Гордиться славой своих предков не только можно, но и должно, не уважать оной - есть постыдное равнодушие" - эти слова Александра Сергеевича Пушкина стали девизом Глазунова в работе над циклом "История России". "История России - это дерзания и войны, пожары и смуты, мятежи и казни, победы и свершения, - говорит художник. - Были минуты унижения, но пробивал час, и Россия возрождалась из пепла еще краше, сильнее и удивительнее. История России - красное пламя Революции и вера в будущее. Но нет будущего без прошлого. Верю в будущее человечества, верю, что оно несет новое одухотворенное искусство, равное вершинам прошлого и, может быть, более высокое..." Более 20 лет посвятил художник циклу "История России" и продолжает его. "Олег с Игорем", "Князь Игорь", "Два князя", "Русский Икар", "Проводы войска", "Канун" (Дмитрий Донской и Сергий Радонежский в канун Куликовской битвы), "Андрей Рублев", "Русская красавица", "Мистерия XX века", "Вечная Россия" и многие другие полотна воспевают трудную и героическую судьбу Древней Руси.

Важный этап творчества художника - иллюстрация литературных произведений. Если цикл "Город" сравнивают с лирическими стихами, то о цикле иллюстраций пишут, что в нем Россия предстает во всей своей социальной многогранности, многоплановости. Иллюстрации к произведениям Мельникова-Печерского, Никитина, Некрасова, Лескова, Островского, Лермонтова, Блока, Куприна... Из прочтения всего писателя, из его книг Глазунов стремится воссоздать зримый образ Родины - такой, каким он выкристаллизовался в душе писателя. И то, что удается в итоге Глазунову, далеко не всегда "иллюстрация" в прямом смысле этого слова: это и живописное дополнение к тексту писателя, и самостоятельное произведение. Цикл подобных произведений составляет своеобразную живописную энциклопедию русской жизни былых времен. Имя художника Глазунова иногда связывают с именем Ф.М. Достоевского; цикл иллюстраций, выполненный к его произведениям, в зримой форме передает мысли-образы писателя. Достоевский научил Глазунова "искать человека в человеке", в повседневной действительности ощущать великий ход времен с его извечной яростной схваткой добра и зла, "где поле битвы - сердце человека".

Четвертый цикл работ Глазунова составляют портреты современников. "Пишу молча, - рассказывает Илья Сергеевич. - Мне необходимо почувствовать внутреннюю музыку души того человека, портрет которого я пишу. Идеальная обстановка - если при этом звучит классическая музыка: она создает настроение. Каждый портрет - экзамен для меня, я не имею права писать его безразлично. Каждый человек - Вселенная, каждый необычайно интересен: и строитель, и космонавт, и знаменитая киноактриса, и вьетнамская ополченка, и шахтер, и студент, работающий на БАМе... Нарисовать человека вовсе не означает нарисовать комплимент ему, нет, только сказать правду! И он должен быть похож, иначе это не портрет. Портрет - документ человеческого духа, реальная форма гуманизма".

Со многих портретов, выполненных Глазуновым, глядят красноречивые, волнующие, проникающие в душу зрителя глаза. Для художника характерны углубленный психологизм, умение распознать внутренний мир изображаемой личности, выразить ее духовную жизнь.

Особо интересен портрет жены Глазунова - "Нина". Художница из знаменитой династии художников Бенуа, Нина стала спутницей, другом, помощником Глазунова. Их дети, Ваня и Вера, тоже сделались прототипами персонажей многих картин Глазунова.

Ильей Сергеевичем написаны портреты рабочих и колхозников, писателей и государственных деятелей, людей науки и искусства: Сальвадор Альенде, Урхо Кекконен, Федерико Феллини, Давид Альфаро Сикейрос, Джина Лоллобриджида, Марио дель Монако, Доменико Модуньо, Иннокентий Смоктуновский, космонавт Виталий Севастьянов, Сергей Смирнов... Многое написано с места событий. Будь то Чили, Вьетнам, Франция, Италия или Россия (строительство Байкало-Амурской магистрали, города и села России).

Однажды на Волге, в деревенской избе, художник увидел икону, оклад которой был расшит речным жемчугом и стеклярусом. Их созвучие было "как замерзшее окно, как спелое ржаное поле - вся гамма красоты и неповторимая форма выражения". И возникла идея: писать на инкрустированной доске с использованием жемчуга. Подобный коллаж ("Иван Грозный", "Борис Годунов", "Царевич" и другие) усиливает психологию образа, воскрешает обаяние творчества древних русских художников.

При широте взгляда, при всем разнообразии тем и изобразительных средств, высоком мастерстве живописца, своеобразии рисунка и колорита, манеры и почерка главное в творчестве Ильи Глазунова - цельность восприятия мира, его философский, идейный порыв, одухотворенность. Его работы освещены отблеском огня, который горит в душе, направляя течение мыслей. Все это составляет смысл жизни художника.

Творческая биография мастера неразрывно связана с театром. Еще в студенческие годы он был страстно увлечен музыкой, искусством выдающихся певцов и музыкантов, даже хотел было стать театральным художником. Этот импульс дал плоды в зрелую пору, когда вместе с супругой, тонким знатоком русского костюма, он создал потрясающее оформление к постановкам опер "Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии" Н. Римского-Корсакова в Большом театре, "Князь Игорь" А. Бородина и "Пиковая дама" П. Чайковского в Берлинской опере, к балету "Маскарад" А. Хачатуряна в Одесском оперном театре...

Здесь им были продолжены традиции великих русских художников - таких, как В. Васнецов, А. Бенуа, К. Коровин, А. Головин и других, заложивших на рубеже ХIХ-ХХ веков основные принципы современного театрально-декорационного искусства. Постановки с декорациями, созданными по эскизам И.С. Глазунова, воскрешающими дух знаменитых "Русских сезонов" в Париже, имели огромный успех. Театральные критики с восторгом отзывались о "поющей живописи" Глазунова, шедшего, как всегда, и против нынешних модернистских течений, захлестнувших театральную сцену, и против казенного натурализма.

Для многих русских художников, особенно прошедших школу Петербургской Императорской академии художеств, неизменным оставался интерес к архитектуре. Не мог быть чуждым ему и Илья Глазунов, выросший в атмосфере дворцовых ансамблей родного Питера. Первым его архитектурным проектом стал конкурсный проект музея народного искусства в Палехе, выполненный совместно с молодым архитектором Поликарповым в традициях "новорусского стиля", раздавленного в годы революции натиском авангарда. Этот проект, резко отличавшийся от других, попался на глаза и приглянулся тогдашнему министру иностранных дел А.А. Громыко. Вскоре Глазунов был приглашен в Мадрид, где тогда строилось новое здание советского посольства. Но за ним оставили только работу над интерьерами. В холле и залах здания, построенного по канонам "корбюзьевского" мышления, неожиданно открылся величественный державный дух русского зодчества, который исходил от столь любимого художником Петербурга и лучших творений отечественной архитектуры! Мэр Мадрида Терно Гальван говорил, что эти интерьеры станут украшением испанской столицы. А испанские журналисты писали, что "не надо даже ездить в Россию, все известно из работ Глазунова".

Особой вехой в биографии Глазунова была битва за спасение исторической Москвы - вернее, того, что от нее осталось к началу 1970-х годов. Известно, что особенно сильный ущерб был нанесен городу в 1930-е годы при реализации Генерального плана его реконструкции, взлелеянного Лазарем Кагановичем. Святыню России, воспетую во множестве произведений, приводившую в трепет иностранцев своей красотой, Каганович объявил "невообразимым хаосом, созданным будто пьяным мастеровым", подлежащим уничтожению ради постройки "нового коммунистического города". Последующие перепланировки и перестройки довели Москву до того состояния, что она была вычеркнута из международного реестра исторических городов.

Илья Сергеевич с единомышленниками создал огромный альбом, показывающий былую Москву, несравненный образец мирового градостроительного искусства, и отражающий невосполнимые утраты, нанесенные столице, которой грозило превращение в безликий населенный пункт. Этот фундаментальный труд стал веским аргументом в руках Глазунова, неустанно бомбардировавшего высшие органы власти. Вместе с известным композитором Вячеславом Овчинниковым ему удалось собрать подписи самых выдающихся деятелей науки и культуры под письмом в Политбюро ЦК КПСС. Генплан был выставлен на обозрение в Манеже и раскритикован возмущенной общественностью. После чего он был "зарублен", имена его авторов сняты с представления на Ленинскую премию, а при ГлавАПУ Москвы был создан общественный совет, без санкции которого разрушения исторической застройки не могли допускаться.

Илья Сергеевич продолжает принимать деятельное участие в возрождении былого великолепия Старой Москвы. Среди его работ последних лет - непосредственное участие в реставрации и реконструкции зданий Московского Кремля, в том числе Большого Кремлевского Дворца.

Великие творцы, независимо от своей творческой профессии, всегда ощущали непреодолимую тягу к исповедальному слову. Суть этого влечения прекрасно определил Иван Ильин: "Они призваны не только творить, но и преподавать; не только созидать творения, но и подслушать свое творчество и рассказать о нем другим творящим людям... Мало самому гореть - надо других научить горению".

Не мог миновать этой стези и Илья Глазунов. В 1965-1966 годах в нескольких номерах журнала "Молодая гвардия" была напечатана его книга "Дорога к тебе" - лирическая исповедь о пути к познанию России, ее богатейшей истории и великой культуры, выделяющейся среди культур других народов своей православной духовностью. В те годы, когда само понятие "русское национальное сознание" было изъято из лексикона, эта книга воспринималась как гимн историческому бытию России, ее национальному величию.

Мысли и предчувствия, описанные в книге, Илья Глазунов упорно развивал затем и в творчестве, и в своих устных и печатных выступлениях.

В начале 1960-х годов И.С. Глазунов создал патриотический клуб "Родина", к деятельности которого были привлечены многие авторитетные люди страны. Клуб стал одним из первых питомников национального самосознания. Увы, через некоторое время он был ликвидирован. Организация Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, давшего легальную и стабильную возможность вести борьбу за национальные святыни, - тоже во многом заслуга Глазунова.

Илья Глазунов возглавляет мастерскую портрета в Институте имени Сурикова. По инициативе И.С. Глазунова в столице России в 1987 году создано уникальное учреждение - Российская академия живописи, ваяния и зодчества, в которой ведется обучение по специальностям: "живопись", "скульптура", "реставрация и технология живописи", "архитектура", "история и теория изобразительного искусства". "Считаю, что миссия педагога-художника - воспитать личность, которая понимает свое время и владеет всем арсеналом высокого реализма школ прошлого, скажем, Ренессанса, лучших русских мастеров".

Илья Глазунов и поныне остается одним из самых востребованных русских художников. Его выставки с триумфом проходят по столицам и крупнейшим городам планеты - от Мадрида до Токио, доносят душу и жизнь России до мировой цивилизации.

По результатам общественного опроса, проведенного ВЦИОМом в 1999 году накануне своего 70-летия И.С. Глазунова, он назван "самым выдающимся художником ХХ века". Его имя присвоено одной из малых планет, а ЮНЕСКО удостоило его своей высшей награды - золотой медали за выдающийся вклад в мировую культуру. Король Лаоса, в молодости хорошо знавший Шаляпина, наградил Глазунова орденом Вишну, Индира Ганди вручила премию имени Д. Неру, португальский принц Браганца - орден Святого Михаила. Две старейшие испанские Королевские академии художеств - в Мадриде и Барселоне - избрали Глазунова своим почетным членом.

И.С. Глазунов - Народный художник СССР (1980), лауреат Государственной премии РФ (1997) за реставрацию Московского Кремля, Заслуженный деятель искусств РСФСР (1973), действительный член Российской академии художеств (2000), профессор, бессрочный ректор Российской академии живописи, ваяния и зодчества, действительный член Академии менеджмента в образовании и культуре (1997).

"Из всего многотрудного, необъятного мира Илья Глазунов взял и сделал главным объектом изображения Родину, родной народ, его историю и его духовный мир... Он мастер самобытного творческого почерка, художник острый, с ярким напряженным колоритом. Его картины одухотворены и никого не оставляют равнодушными... Искусство Ильи Глазунова доносит до нас живую правду истории вечной России, духовную красоту и силу народных характеров" - так писал о Народном художнике СССР Илье Глазунове писатель Владимир Солоухин. Живет и работает в Москве.

Литература

1)Chasse С. Les Fauves et leur temps. Lausanne, 1963; Diehl G. Les Fauves. P., 1975; Duthuit G. The Fauvist Painters. 1977, Giry M. Der Fauvismus. Wuerzburg, 1981. В.Б.

2)Шатских А.С. Казимир Малевич М.:Слово,1996.

3)С. Дали. «Дневник одного гения». Москва, издательство «Искусство», 1997г.

4)С. Дали. «Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим. О себе и обо всем прочем». Перевод Н. Малиновской. Москва, издательство «СВАРОГ и К», 1998г.

5)К. Рохас. «Мифический и магический мир Сальвадора Дали». Москва, издательство «Республика», 1998г.

6)Сальвадор Дали: Альбом / Авт.-сост. Е.В. Завадская.- М.: Изобраз. Искусство, 1992.

7)Большая Электронная Энциклопедия Кольера

8)Материалы с сайта www.izo.ru

9)Соколов «История русской литературы конца XIXначала XXвека»;

10)B.М.Полевой «Малая история искусств»;

11)В.М.Полевой «Двадцатый век»;

12)Краткая литературная энциклопедия;